Восход Чёрного Солнца - [16]

легенд, сами охотились на людей. Меня страшно тянуло бросить всё,

растоптать свои идеалы, и превратить Арнор в кровавую смесь костей и

мяса. Лишь сознание, что мне достаточно щёлкнуть пальцами - и это

произойдёт, удерживало меня. Не имей я Силы, я немедленно бросился

бы уничтожать врагов. Иногда мне столь хотелось этого, что я улетал из

замка, и часами бродил по горам, с тоской глядя на чистое, синее, столь

прекрасное и жестокое небо... Вновь, как и годы назад, неудержимо

тянуло к самоубийству. Я плохо помню те несколько дней...

***

...Впрочем, не только ненависть явилась плодом моей попытки. К

концу третьей недели стало ясно, что Арнор успокаивается. Жизнь

постепенно возвращалась в привычную колею, хотя теперь люди и

эльфы только и говорили, что о драконах, и способах их убивать. Мне

было тяжело слушать, но я терпел - мои родичи в Локхе понятия не

имеют о коварстве людей. Как скоро выяснилось, я тоже не имел о нём

ни малейшего понятия...

С ужасом я узнал, что не все драконы моего отца погибли в войне.

Некоторые из них улетели, и с тех пор люди просто охотились на

несчастных! Они выслеживали беглецов в горах, где те пытались

переждать реакцию, и зверски убивали их различными способами. В ход

шло всё - от отравленных стрел и копий до кошмарного изобретения

неизвестного "героя" - тонкой стальной паутины, которой завешивали

вход в пещеру. Несчастный дракон, возвращаясь, почти никогда не

замечал на тёмном фоне прохода эту жуткую паутину, окрашенную в

чёрный цвет, и она рвала ему перепонку крыльев в клочья. А люди

зверски добивали несчастного, не обращая внимания на мольбы о

пощаде...

Часто я не выдерживал, и я вызывал к себе наиболее отличившихся.

Им я предлагал испробовать своё "исскуство" на мне, а потом

всенародно убивал тем же способом, каким они убивали моих родичей. С

отчаянием я понимал, как далеко назад отбрасывает меня каждая казнь

на пути к совершенству, но просто не мог совладать с собой. В конце

концов, я был драконом, и знание подобных фактов жгло меня куда

больше, нежели угрызения совести. Хотя по отношению ко убийцам

никаких угрызений я не испытывал.

Скоро меня стали называть "самым жестоким правителем в истории".

Не слишком правильно, но слово "правитель" указывало на огромный

прогресс.

Грифоны переносили меня хуже людей. Игл, и особенно Старр,

постоянно нападали, пока мне это не надоело, и я не заключил обоих в

темницу. При этом я ощутил страшную боль, которая была сродни

испытанной мною, когда я проснулся в ту ночь, и решил, словно Сила

мне приснилась. По крайней мере, это была НЕ ТА темница, и цепей я

на них не одевал... Но всё равно - я послужил причиной мук, подобных

моим собственным. Это было недостойно, но Игл и Старр наотрез

отказались обещать прекратить нападения. Мои доводы о

невозможности победы вызывали лишь фыркание. Тем не менее, я уже

хотел их освободить, когда...

Часто по ночам, невидимый, летал я над расположением армий

Арнора, и над огромным шёлковым шатром - временной резизиденцией

экс-короля Родрика. Но разговоры в шатре меня не слишком радовали.

Они обсуждали только планы, как именно победить меня. Интересная

деталь - Тириох, который остался тогда жить, настаивал на

немедленном нападении, с участием всех магов Уорра, а Родрик

возражал...

Все сошлись на том, что надо ждать Минаса и Крафта, с их

волшебным предметом. Хотел бы я знать, что это такое. О тайне не знал

никто из стражников. Время от времени доходили известия с армии: они

шли днём и ночью, изматывая лошадей. Принц Минас не мог оставить

армию, иначе уже был бы здесь вместе с отрядом грифонов. Во главе с

Крафтом... С КРАФТОМ... О, боги...

А тем временем, орки сообщали, что постепенно люди и эльфы

становятся мягче, спокойнее. Моя программа работала. Медленно, но

работала. Я жил в огромном красном дворце, понимая, что каждый день

моих мук - это на день меньше мук для других...

Орки тоже жили во дворце. Впрочем, они столь сильно боялись меня,

что не осмеливались даже смотреть в мою сторону, и сразу падали ниц.

Я не мог ничего с этим поделать, продолжал оставаться одиноким.

О, боги, как я был одинок! Я родился в Крепости, и никогда не был

на Локхе. Единственные драконы, которых я видел в жизни, были моими

родителями. А их я потерял слишком рано, и слишком сразу.

Мне надо было слетать на Локх. Уже два года назад я был

достаточно силён, чтобы перелететь океан. Но тогда я считал, что

драконы бросили моего отца на смерть. Сейчас я отлично понимал и

его, и драконов. Но время сыграло со мной злую шутку. Теперь я уже не

был свободным мыслителем. Я был королём, и променял свободу на

рабство. Да, я - раб. Я раб своего дела и своих идеалов, и они держат

меня прочнее цепей. Вечное противоречие: тот, кто посвятит свою

жизнь достижению свободы для всех, сознательно отказывает себе в

ней. Ибо становится служителем своего дела...

В мрачных размышлениях и делах прошла ещё неделя, и по почти

спокойному Арнору прокатилась весть об возвращении Минаса

Аннутирита. Люди уже смотрели на меня злорадно, предвкушая мой

череп на копье своего героя...