Восхитительные ночи - [53]

А после того как она уедет?..

Нет, этого она даже представить себе не могла.

– Вижу, дата свадьбы еще не определена, – заметила Ребекка два дня спустя, когда она с мужем стали готовиться к отъезду. В усадьбе вновь царила суматоха, слуги грузили сундуки и чемоданы в экипажи и повозки. Ребекка и Бертран Филдинги были среди последних отъезжающих.

– Я все еще думаю, Бекки, – сказала кузине Селия.

– Селия, не будь дурочкой! Джон Бернсайд – прекрасная партия, и многие женщины с удовольствием уцепятся за него, если этого не сделаешь ты. – Ребекка пристально поглядела на кузину. – Надеюсь скоро получить от тебя письмо с известием, что ты благополучно вышла замуж. А если не получу, сразу же напишу твоей матери.

Селия подумала о матери, которая была за тысячу миль отсюда, в Бостоне.

– И что, по-твоему, она должна сделать, Ребекка? Отшлепать меня? Это трудно сделать в письме.

– Не шути. Твоя семья поручила мне сопровождать тебя сюда, на острова, и я все еще за тебя отвечаю, хочешь ты этого или нет.

Селия придерживалась иного мнения. Нет, Ребекка бросила ее на Гаттерас в Гонолулу, а письма кузины с каждым разом становились все реже и короче. Впрочем, сейчас было не до споров. Поблизости крутилась Тина, которая хотела попрощаться, а затем появился Джон, чтобы посоветовать Шиллингам, как лучше добраться до дому.

И все же, когда повозка Филдингов скрылась из виду, Селия глубоко вздохнула. Что бы сказала Лидия Гриффин, узнай она, в каком положении оказалась ее дочь?

Селия представила себе нежный высокий голос матери: «Итак, дочь, ты собираешься расторгнуть еще одну помолвку? Ты влюблена в доктора-изгоя? И готова пожертвовать всем, даже честью, чтобы получить его? Я была права, когда решила тебя отослать, не так ли?»

Словно мстя за то, что Селия его отвергла, Бо, как только гости уехали, снова удалился в свои комнаты. «В депрессии», – подумала Селия. Тем не менее она испытывала облегчение оттого, что сын Джона убрался с ее пути.

Зато Джон был к ней очень внимателен. А Селия все искала слова для отказа, которые должны были прозвучать твердо, но не обидно.

Как-то раз она предложила ему совершить верховую прогулку. Они оседлали лошадей и отправились в горы по козьей тропе вдоль глубокого ущелья.

Был спокойный, солнечный, жаркий день. Они миновали несколько небольших водопадов, ниспадавших со скал, – серебряные волшебные видения среди густой зелени.

– Селия, я глупец. – Джон отер пот с загорелого лба. «Кажется, за последние дни он похудел», – с тревогой подумала Селия. – Позволил вам слишком долго держать меня в неопределенности. Еще ни одна женщина так со мной не поступала. Это показывает, какую власть вы имеете надо мной. – Власть! Именно об этом говорил Роман.

– Я не хочу такой власти.

– Право на нее дает вам красота. Я знаю, вы в сомнениях, но уверен, что со временем вы полюбите меня..

– Нет, Джон, – возразила девушка. – Боюсь, этого никогда не случится. Я должна вернуться в…

– Никогда! – воскликнул он. – Я же сказал вам, Селия, что помешаю вам покинуть Мауи, и сделаю это. Я не позволю вам уехать, пока вы не согласитесь стать моей женой.

Дни шли за днями, и каждый последующий был тяжелее предыдущего, поскольку Джон давил на Селию все сильнее, отказываясь слушать ее возражения. Девушка пыталась забыться, отдаваясь занятиям в школе и радуясь, что у нее так много дел с детьми и взрослыми учениками.

Однажды она отправилась с детьми к Оловалю, пляжу рядом с Лахаина, где в 1790 году капитан-американец перебил многих туземцев, обвинив их в краже шлюпки и убийстве стражников.

Движимый жаждой мести, вождь Оловалю захватил корабль Меткалфа и вырезал всю команду, кроме одного человека.

– Бах! Бах! Ты убит!

Кавео, Кевин Мак-Рори и другие мальчишки пришли в восторг от рассказа о пушках, которых никто из них не видел. Они бегали по пляжу, воспроизводя в лицах трагическую историю, но, когда Селия закончила свой рассказ, в глазах маленькой Айко стояли слезы.

Тина тоже была потрясена.

– Восемьдесят человек? – спросила она. – Но, Селия, ведь во всем поселке Маунтен Вью живет столько народу!

– Да, моя дорогая. Люди творят много жестокостей, обуреваемые гордыней.

Для маленьких школьников это была слишком жестокая правда, но Селия полагала, что дети должны учиться на ошибках прошлого.

Пока дети играли с прибоем, Селия смотрела на скалистый силуэт гор, разделенных зубчатым проходом, который назывался ущелье Оловалю. «Призраки, – думала девушка, – их полно на этом острове. Те, кто погиб здесь, на Оловалю, жены Бернсайдов, умершие в родах и теперь рядами лежащие в могилах на фамильном кладбище в Маунтен Вью, старый Амос Бернсайд, основатель плантации». Она пыталась представить себе, как было здесь, когда Роман якобы напал на брата.

Вражда между братьями, желания и страсти таились годами, то вспыхивая, то угасая, то разгораясь вновь. А теперь она, помимо воли, стала частью этих судеб.

Селия знала, что не может заставить Джона ждать бесконечно, и наконец сказала ему, когда сообщит о своем решении. Она понимала, что это ослабит напряжение в Маунтен Вью, а Джон перестанет бросать на нее то страстные, то умоляющие, то гневные взгляды.