Вошедший сам - [29]

И как птенец вторично в жизнь приду,

И он заговорит причудливо и звонко,

Как Пан в вакхическом бреду».

Другой Николай – Андреев (тот, что вместе с Яковом Блюмкиным покушался на германского посла Вильгельма фон Мирбаха) оказался у батьки Нестора Махно. Но анархизм Андрееву не понравился, и он ушёл от махновцев.

Существует версия, что Яков Блюмкин после разгрома левоэсеровского мятежа не просто жил под Петроградом, но и работал в петроградской ЧК под фамилией Константин Владимиров. В сентябре его отправили на Украину, откуда он перебрался в Белгород, а затем – в Киев, где стал секретарём подпольного горкома партии левых эсеров.

Тем временем в Россию из германского плена вернулся Роман Вацлавович Малиновский (бывший депутат Государственной думы от партии большевиков, член ЦК РСДРП, уличённый в служении царской охранке). Его сразу же арестовали, а 5 ноября 1918 года (по приговору Верховного трибунала ВЦИК) расстреляли.

А Маяковский в петроградском журнале «Пламя» 7 ноября опубликовал стихотворение «Ода революции», которое на этот раз посвящалось не революции вообще, а Октябрю 1917-го. Поэт подчёркнуто выражал своё (отличное от обывательского) отношение к большевистскому перевороту:

«Вчерашние раны лижет и лижет,

и снова вижу вскрытые вены я.

Тебе обывательское – / о, будь ты проклята трижды! —

и моё / поэтово – / о, четырежды славься, благословенная!»

Маяковский явно надеялся, что те, кто находились тогда у власти, услышат его и по достоинству оценят. Он очень хотел войти в их круг. И чтобы там его считали своим.

Поэта услышали. И оценили. «Петроградская правда» 5 ноября напечатала статью Луначарского «Коммунистический спектакль», в которой говорилось:

«Единственной пьесой, которая задумана под влиянием нашей революции и поэтому носит на себе её печать, задорную, дерзкую, мажорную, вызывающую, является „Мистерия – буфф“ Маяковского.

Я от души желаю успеха этой молодой, почти мальчишеской, но такой искренней, шумной, торжествующей, безусловно демократической и революционной пьесе…

Если я немного побаиваюсь виртуозности художников-фу – туристов, то мне всё же кажется, что сам бойкий, звучный поток поэзии Маяковского разнесёт всякий слишком новый хлам, который так же вреден, как хлам старый, – и предстанет перед публикой с достаточной непосредственностью.

Во всяком случае, вечером в день праздника я не премину прийти и друзей своих привести именно сюда, на этот спектакль».

О том, как встречали этот «день праздника» те, кто готовил праздничные мероприятия – в статье Маяковского «Только не воспоминания…»:

«Только в самый день спектакля принесли афиши – и тоне-раскрашенный контур – и тут же заявили, что клеить никому не велено.

Я раскрасил афишу от руки.

Наша прислуга Тоня шла с афишами и с обойными гвоздочками по Невскому и – где влезал гвоздь – приколачивала тотчас же срываемую ветром афишу.

И наконец в самый вечер один за другим стали пропадать актёры.

Пришлось мне самому на скорую руку играть и «Человека просто» и «Мафусаила» и кого-то из чертей».

В этих строках, поражает не то, что поздно принесли афиши, и не то, что они были недоделаны, а то, что в рабоче-крестьянском государстве поэт Маяковский спокойно говорил о том, что ему кто-то прислуживает.

«Мистерию-буфф» (этот, как его называли, «богохульский», а для многих просто малопонятный спектакль) давали всего три раза – 7, 8 и 9 ноября.

В статье «Только не воспоминания…» Маяковский с горечью восклицал:

«А через день "Мистерию "разобрали, и опять на радость акам занудили Макбеты. Ещё бы! Сама Андреева играла саму Леди. Это вам не Мафусаил!»

«Аки», как объяснено в комментариях к статье Маяковского – это «академические художественные организации (театры, Академия художественных наук, Ак-центр Наркомпроса и др.)».

В автобиографических заметках «Я сам» (в главке «25 ОКТЯБРЯ, 18-й ГОД») о своей пьесе Маяковский написал так:

«Окончил мистерию. Читал. Говорят много. Поставил Мейерхольд с К.Малевичем. Ревели вокруг страшно. Особенно коммунистичествующая интеллигенция. Андреева чего-чего не делала. Чтоб мешать. Три раза поставили – потом расколотили. И пошли „Макбеты“».

Обратим внимание, что поэт («четырежды» в своём стихотворении «славивший» Октябрьскую революцию) интеллигенцию, которая сотрудничала с большевиками, назвал очень пренебрежительно: «коммунистичествующая». Почему?

С чего бы вдруг?

Отклики зрителей

Постановщик «Мистерии» Всеволод Мейерхольд (Казимир Северинович Малевич был художником спектакля) потом написал:

«Тогда многие, причастные к театру, поговаривали: „Да, это любопытно сделано, это любопытно поставлено, да, это интересно, да это остро, но это всё же – не драматургия“. Утверждали, что Маяковский не призван быть драматургом».

Одним их тех «многих», кто не желал признать Маяковского драматургом, был Андрей Левинсон, написавший статью, которую 11 ноября 1918 года опубликовала газета «Жизнь искусства». В статье, в частности, говорилось:

«Задумано это „героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи“ в головокружительно-грандиозном, – в древнем, но неувядаемом духе аттической комедии… Однако насмешливая величавость замысла подкошена внутренними немощами выполнения. Автор же уподобляется массивному ярмарочному борцу с громадой выпяченных мышц и слабым сердцем.