Вошедший сам - [12]
О поездке Эльзы Каган во Францию Аркадий Ваксберг высказался, напомнив, что страной Советов (Сов), по утверждению большевиков, управляли народные депутаты (деп), и поэтому её в ту далёкую пору называли «совдепией»:
«Как могла рассчитывать Эльза на выезд в Европу из подвергнутой блокаде России, где большевики сами лишили своих сограждан свободы передвижения? Из совдепии не выезжали – из неё бежали, рискуя жизнью и не ведая о том, что ждёт беглеца впереди. <…> А вот Эльза уезжала, как уезжают все нормальные люди в нормальной стране в нормальные времена. История её отъезда полна неразгаданных до сих пор загадок. Ни на один вопрос, который естественно возникает, нет ответов. Впрочем, и вопросов этих почему-то никто не поставил. Ни тогда, ни потом».
Впрочем, Янгфельдт несколько вопросов задал, выдвинув свою версию отъезда:
«Эльза с матерью бежали из большевистской России, в чём она впоследствии призналась в частной беседе: она „ненавидела революцию“, которую называла „крайне неприятной“…
Но кто выступил главным инициатором отъезда? Эльза? Или мать, которая, как и младшая её дочь, была от большевизма в ужасе?..
Чаша терпения Елены Юльевны и Эльзы переполнилась, когда их «уплотнили», подселив новых соседей – не «семью рабочего», как писала в воспоминаниях Эльза, а пятерых красногвардейцев, которые терроризировали обеих женщин до такой степени, что им приходилось каждую ночь баррикадировать двери».
Николай Гумилев
Впрочем, были всё-таки в те времена люди, которые в Россию возвращались. К их числу относился служивший во Франции офицер бывшей царской армии Николай Гумилёв, известный поэт и муж поэтессы Анны Ахматовой. 10 апреля 1918 года он отправился на родину, сказав друзьям, которые безуспешно пытались его отговорить:
«– Я думаю, что большевики не опаснее львов».
Кто знает, может быть, он произнёс ещё и четверостишие, написанное в 1914 году:
Поэт Гумилёв рвался на родину.
Появившись в конце апреля в Петрограде, он быстро разобрался в обстановке, стал всюду громогласно объявлять себя монархистом и принялся в открытую креститься, завидев какой-нибудь храм.
А вот Эльза Каган и её мать, получив документы, необходимые для выезда из страны, в самом начале июля 1918 года приехали в Петроград, чтобы, сев на пароход, Россию покинуть.
На Дальнем Востоке в тот момент ситуация складывалась весьма драматично. Пятидесятитысячный корпус чехословаков, отправлявшийся через Сибирь во Францию, 29 июня сверг советскую власть во Владивостоке. Почти весь состав Владивостокского Совета был арестован. 1 июля Дальсовнарком обратился к трудящемуся населению с воззванием, в котором призывал выступить на защиту советской власти. На Дальнем Востоке появился Уссурийский фронт.
В Петрограде об этом ещё ничего не знали. Эльза писала: «Володя и Лиля уехали вдвоём в Левашово под Петроградом. Для мамы такая перемена в Лилиной жизни, к которой она совсем не была подготовлена, оказалась сильным ударом. Она не хотела видеть Маяковского и готова была уехать, не попрощавшись с Лилей. Я поехала в Левашово одна».
Предсвадебное путешествие
Даже имея заграничный паспорт, покинуть страну Советов было тогда не так-то просто. Вот какую информацию опубликовала горьковская «Новая жизнь» ещё 10 марта 1918 года:
«Действия и распоряжения Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов
В Мариинском дворце выдаются разрешения на выезд из Петрограда на дальние расстояния только лицам, уезжающим в качестве делегатов по срочным служебным командировкам.
… для поездок дальше станции Белоостров необходимо разрешение от Штаба Округа.
Зав. Отделом Е. Соловей»
14 марта та же «Новая жизнь» опубликовала нечто вроде добавления:
«Все лица, выезжающие из Петрограда, хотя бы и временно, обязаны сдать свои продовольственные карточки в местный продовольственный орган».
Не имея продовольственных карточек, приобрести что-либо съестное было практически невозможно.
Обращались ли Эльза с матерью в Мариинский дворец или в Штаб Округа, неизвестно. Скорее всего, делать этого им не пришлось – ведь все необходимые для поездки бумаги они получили в Москве. Правда, возникает вопрос, в каком учреждении?
Единственным ведомством, выдававшим настоящие «заграничные паспорта», а не липовые бумажки с подписью какого-нибудь большевистского комиссара, была ВЧК. Тут следует также учесть, что Эльза Каган отправлялась не в какую-то заграницу вообще, а во Францию, и это вызвало у Аркадия Ваксберга очень большое недоумение:
«Ещё в марте 1918-го началась англо-франко-американская интервенция с целью свергнуть советскую власть. "Офицер французской армии" ради брака с которым Эльза отправлялась за границу, служил, таким образом, в войсках, которые вели войну с властями, выдавшими Эльзе заграничный паспорт. Непостижимым образом её благословили на супружество с офицером-противни-ком. Для этой цели отправили за границу. С поразительной непосредственностью причину отправки записали в паспорт открытым текстом. Да ещё дали в сопровождение мать…»
