Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - [7]

– Если руководствоваться вашей логикой, то все великие открытия совершили шоумены, будь то Белл со своим телефоном или братья Райт с аэропланом, поскольку они когда-то восхитили миллионы людей, – принялся терпеливо объяснять начавший раздражаться Сорен. Он старался не смотреть на ухмыляющегося «кабинетного червяка» Торнквиста, который явно заранее набил пустую голову спортсменки своими соображениями по поводу «настоящих ученых» и «авантюристов, выдающих себя за таковых». – Если взять морскую археологию, то Андерс Франзен, не имея специального образования, сделал для науки больше, найдя «Вазу», чем десятки так называемых профессионалов, которые годами могут анализировать один-единственный шпангоут, принесенный им в кабинет в чистой упаковке с розовой ленточкой.

Торнквиста едва заметно передернуло. Обломок шпангоута в подарочной упаковке он лет десять назад получил в день рождения именно от Сорена Мореля, который тогда покровительствовал молодому кабинетному ученому и пытался пробудить его к «настоящей жизни». С того момента Торнквист и возненавидел «паяца, не имеющего даже высшего образования».

– Что же касается «Юпитера», – продолжал Морель, – он может стать балтийской «Троей». Это был самый большой, самый красивый корабль на Балтике в XVI веке. Возможно, даже самый большой в мире. Только подумать, что это чудо создали в эпоху, когда еще не знали чертежей! Все делалось на глазок, мастер полагался лишь на опыт и интуицию. Модель корабля – это все, что имелось в его распоряжении. «Юпитер» был трехпалубным и при этом обладал прекрасными мореходными качествами, а ведь даже сто лет спустя трехпалубные корабли были редкостью. Вот тот же корабль начала XVII века, «Вазу», перестроили с двухпалубного в трехпалубный, и он перевернулся. Представляете, какую пищу для работы ученым самых разных направлений может дать «Юпитер»? – Сорен, как всегда, когда заговаривал о корабле своей мечты, вдохновлялся, невольно повышал голос, начинал жестикулировать. «Токовал», как шутливо характеризовала его состояние супруга Сара.

– Хорошо, хорошо, сдаюсь и готова тут же раскошелиться, присоединившись к числу ваших спонсоров, – подняла руки ведущая. – Вы умеете убеждать, и «Юпитер» действительно поражает воображение даже непосвященных людей. Прекрасный объект поисков для организации, финансирующейся на частные средства. Хотя, возможно, эти деньги могли бы пригодиться в более скромных, но не менее важных областях исследований. Не кажется ли вам, что одержимость «синей птицей» плюс желание удовлетворить наивных жертвователей может вскружить голову даже такому уважаемому исследователю, каким являетесь вы, лишив его возможности трезво оценивать ситуацию?

С этими словами ведущая извлекла из лежавшей перед ней папки газету «Барометр».

– Здесь у меня две статьи из местной эландской газеты, – интригующе проворковала она в камеру. – В первой говорится о находке учеников местной школы. Почти под самым шпилем реставрируемой церкви они якобы обнаружили выбитую на камне стрелу. По некоторым историческим источникам, она указывает на место гибели «Юпитера». А вот это – другая заметка из той же газеты, появившаяся десять дней спустя. Это опровержение предыдущей информации. Стрела – розыгрыш ребятишек, жертвой которого стал наш сегодняшний гость Сорен Морель. Газета приносит ему извинения за то, что невольно стала причиной его бесполезной экспедиции к берегам Эланда.

– Любому специалисту, в какой бы сфере он ни работал, приходится иногда вставать на дорогу, которая заканчивается тупиком, – терпеливо объяснил Сорен, который, хотя и не ожидал такого поворота разговора после своей удачи с подлодкой, в принципе был готов к нему. – Тем не менее я должен подчеркнуть, что не стал бы тратить средства многочисленных друзей нашего фонда, отправившись в дорогостоящую экспедицию лишь ради того, чтобы проверить очередную версию, связанную с «Юпитером». Не хотелось бы, чтобы после разговора в этой студии у аудитории сложилось превратное впечатление, будто здесь сидит седой мальчишка, одержимый одним-единственным кораблем. Вам, вероятно, известно, что мы нашли советскую подводную лодку. Ее обнаружение и являлось приоритетной задачей, которую мы выполнили.

В этот момент сидевший с отсутствующим видом коммендор подал признаки жизни, повернулся к ведущей и откашлялся.

– Еще минутку, Леннарт, – мягко остановила его ведущая и, заглянув в лежащую перед ней шпаргалку, продолжила разговор. – История с этой подлодкой, собственно, является еще одной иллюстрацией моей мысли о том, что научный поиск, рассчитанный на массовое признание и, соответственно, на получение обширного частного финансирования, выходит за допустимые этические рамки. Выбор субмарины в качестве объекта поисков сам по себе вызывает сомнения, учитывая, что этот тип кораблей привлекает в Швеции особенное внимание как СМИ, так и общественности. Не секрет, что наша страна страдает «субмариновой болезнью» из-за многочисленных инцидентов, подводных вторжений в наши территориальные воды. Исследователь, сосредоточивший свои усилия на подводной лодке, напоминает мне врача, который, выйдя в коридор, выискивает среди пациентов знаменитость и принимает ее вне очереди, пренебрегая остальными страждущими. Однако гонка за славой и деньгами, в которой сегодня, к сожалению, участвуют многие ученые, занимающиеся затонувшими кораблями, направляет их на путь сенсационности. Еще вчера было бы достаточно просто подводной лодки. Но их находят и другие. Нужна, что называется, изюминка. И вот газеты печатают – ведущая показала в камеру пару вечерних газет с крупными фотографиями обозначений «С» и «28» – снимки, доказывающие, что наш сегодняшний гость Сорен Морель опять обошел соперников на повороте. Его субмарина – необычная. Ведь в период войны советские подлодки не имели обозначений. Здесь я предоставляю слово нашему эксперту, коммендору Леннарту Линдбладу из штаба ВМС Швеции.