Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - [26]

– Может, тогда вам действительно не стоит самим участвовать? Дайте только координаты, – заметил Юра, обратившись к Морелям. В нем проснулись угрызения совести: старики были ему симпатичны, пусть бы оставались в своем кабинете, увешанном свидетельствами подвигов былых времен!

– Нет, теперь не получится, – со вздохом сообщила Сара, потрепав мужа по седым кудрявым волосам, так и не распрямившимся под гнетом времени. – Вы ведь не напрасно притащили эту карту. Чем закончится с налоговиками, еще не ясно, о том, что мы нарушили запрет на погружения, надеюсь, никто не узнает, а вот если Сорен не отправится с вами, он точно от любопытства умрет.

Гости изложили супругам свою часть истории, после чего Морель подвел итог:

– Власти обоих государств, и Швеции, и России, по всей видимости, крайне не заинтересованы в изучении С-28. Лодка странная – об этом говорят и обозначения на рубке, и найденная мной ложка, принадлежавшая матросу с другой субмарины. На ней чтo-то искали, вскрыли Центральный пост, и, скорее всего, нашли. Во всяком случае, если она перевозила ценный груз, трудно было бы его не обнаружить. Вопрос лишь в том, отчего нам ставят палки в колеса сегодня? Программа-минимум, как я ее себе представляю, заключается в повторном обследовании С-28 и ее идентификации. Мне не дает покоя эта ложка.

Отход назначили через два дня. Договорились, что официальной целью экспедиции будет поиск «Юпитера», так же называли и С-28, разговаривая друг с другом по мобильникам.

– Советская подлодка под защитой старинного шведского корабля! Мне нравится такая стратегическая концепция, – веселился Гюнтер-Степка.

Вместе с аквалангом он притащил на борт клетку и рюкзак с Мадонной, объяснив, что «девочку выгнали из дома вместе с ним». Владелица «комнаты Барби» сообщила, что переезжает в Гамла Стан с новым бойфрендом, и Степке вместе с его террариумом нужно освободить территорию. Питон, сожравший накануне крысу, дремал, и, как заверял владелец, не мог никому помешать, поскольку не проснулся бы даже от десятибалльного шторма. В доказательство своей правоты Степка слегка пихнул змею кулаком, просунув руку в крупную ячейку клетки. Пресмыкающееся даже не пошевелилось. К сожалению, Тоби, сам размерами едва превышавший крысу, не знал особенностей змеиной физиологии и страшно перетрусил. Левретка забилась под кожаный диван, скулила и тявкала, отказываясь идти на руки Сары. Та злилась на Степку и его друзей, но срывалась на муже, придираясь то к неправильному размещению груза, то к клоунскому одеянию Сорена: он восседал у штурвала в зеленой военной рубашке с нашивками ООН и красных гавайских шортах, расписанных орхидеями.

– Сара, ты же знаешь, в этой рубахе и шортах я был в 85-м году, когда мы нашли «Сицилию». Ты ведь сама вчера обрадовалась, когда разыскала их на чердаке, – вяло отбивался от нападок супруги капитан.

– Вы прямо как Ной на ковчеге, хотя там всякого зверья куда больше было. Представляете – львы ревут, слоны трубят, гиены хохочут. И ничего, доплыли. А здесь только собачка голос подает, – не слишком удачно попыталась разрядить атмосферу Лена, вызвав гневную тираду Сары по поводу бестактного сравнения Тоби с гиенами.

В общем, на борту штормило, а за бортом стоял мертвый штиль. К вечеру «Орион», бодро бежавший на скорости 15 узлов, дошел до места. С погружениями решили до утра не откладывать, поскольку прогноз погоды обещал на завтра усиление ветра до 20 метров в секунду. Болтанка началась уже сейчас. Посуда, стоявшая в глубоких ячейках на камбузе, дробно позвякивала, а колокол «Ориона», раскачиваясь, периодически издавал свое «бом-бом», пока Сара не закрепила его язык к кольцу, приваренному к рубке.

«У-аа!» – периодически доносилось до кают-компании. Степка, плохо переносивший качку, осваивал гальюн.

– Класс. Век бы не выходил, – бодро оповестил он собрание, явив наконец обществу свою бледную и мокрую физиономию. – Куда только блевать не приходилось, но чтобы прямо в историю мирового кинематографа – еще никогда. Никто не знает, была морская болезнь у Хэмфри Богарта и Греты Гарбо? Юр, давай, не теряй момент. Советую от чистого сердца. Когда еще на «Орионе» побываешь.

В морских кругах «Орион» был известен своим хромированным унитазом, который когда-то стоял на яхте «спичечного короля» Ивара Крюгера, катавшего в 20-е годы в стокгольмских шхерах весь цвет тогдашнего Голливуда.

Под воду пошли Юра и Степка, продвигаясь по линю, заякоренному возле кормы субмарины. На глубине качки не чувствовалось. Мощные ксеноновые фонари в руках дайверов, прорезав черную воду, осветили бронзовый винт со свисавшими обрывками сетей. Степка повел фонарем выше – из мрака выступила кормовая пушка, блеснула сталь, не тронутая ржавчиной. Вероятно, свет попал на часть ствола, очищенную от донных наслоений рукой Сорена.

«Могила деда», – подумал Юра. Сердце бултыхнуло, точно решило подать сигнал: «Я здесь, я все чувствую». Он десятки раз нырял на затонувшие корабли, даже побывал однажды на английском плавучем госпитале, разбомбленном в войну возле Мальты, но не испытывал ничего, кроме любопытства и – иногда – страха, составлявшего неотделимую часть того коктейля эмоций, предвкушение которого каждый раз гнало его под воду. Рассказы о деде чаще всего вызывали раздражение, бабка ими просто перекормила, но сейчас его вдруг охватили растерянность и тоска. Так было с ним лишь однажды, в седьмом классе, когда он в очередной раз поссорился с матерью и, распахнув дверь, заорал: «Я ухожу от тебя!» Прежде она всегда догоняла его и возвращала, он не успевал даже дойти до парадного, это превратилось в своеобразный ритуал разрыва и примирения, но на этот раз его не остановили. Он добрел до «стекляшки» гастронома, плелся, все замедляя шаги, но мать его не окликнула и не вернула. Юра вернулся домой к вечеру, его ждали, ужин стоял на плите. Они помирились, не выясняя отношений, но Юра понял, что детство кончилось. Теперь все будет не так, как прежде. Нечто подобное он испытывал и сейчас. Много лет он жил с надоевшим мифом, сложенным из педагогических мотивов и личных бабкиных комплексов. И вдруг легенда разбилась вдребезги. На ее месте оказался стальной подводный склеп, реальней некуда. Внутри лежали дед и его товарищи. Наверное, остались кости, обрывки формы, обувь. Мертвая сказка проснулась и обхватила горячими руками.