Восемь розовых динозавров - [8]
— Я знаю, где доски, — сказал Никишка. — Пойдем покажу. — Они пошли на огороды, которые начинались на окраине Борового. Там была старая сторожка — дощатая, похожая на скворечник, — в которой давно не жил сторож. — Смотри сколько!.. — Никишка ухватился за одну из досок стены, доска пронзительно крякнула и оторвалась.
До вечера носили доски на Черную речку и складывали на берегу, рядом с колышком, к которому была привязана затопленная лодка. А до Черной речки не близко — пока тащишь доски, семь потов сойдет.
Поздно вечером, усталые, в грязи и тине, шли домой.
— Знаешь, давай я капитаном буду, — предложил Никишка.
— А я кем?
— Ты?.. — Никишка задумался. Предложить Вольке быть матросом? Обидится. А если, помощником капитана? Все равно обидится. — Ты будешь… Начальник экспедиции.
— Ладно, — снисходительно кивнул Волька и подумал: какой из Никишки капитан? Смех один!.. Без него, Вольки, Никишка и двух шагов не сделает… — А кто выше, капитан или начальник?
— Наверное, начальник, — вздохнул Никишка. — Ведь он — начальник…
— Надо рано-рано утром выплывать. Ты проснешься рано?
— Не знаю, — снова вздохнул Никишка. — Я крепко сплю.
— Как же тогда?
— Знаешь, я ночью совсем спать не буду. Не лягу. Ты тоже не спи, а то проспишь. Я к тебе ночью под окно приду, мы переговариваться будем, чтоб не уснуть.
— А ночью тебя из дома отпустят?
— Я через окно убегу.
17
Рано утром мама вывезла Елку в палисадник. Пришли четверо незнакомых мужчин, к воротам подъехала машина, и мужчины начали грузить в кузов вещи из квартиры, в которой жили Елка с мамой. Вещи повезут на станцию, погрузят в вагон и отправят к морю, где живет тетя. А мама с Елкой поедут следом.
Мама суетилась и нервничала. Беспокоилась, как бы не побилась уложенная в ящики посуда. Казалось, она совсем забыла про Елку, которая сидела под акацией и смотрела на Птичий лес, где растут лилии, — если смотреть на них долго, станешь совсем здоровой и красивой, как Золушка.
Когда солнце опустилось за крыши, мама хотела отвезти Елку в комнату, но та не согласилась. Может быть, с минуты на минуту появится Волька. И тогда она скажет ему:
— Я ведь завтра утром уезжаю.
— Смотри, что принес, — скажет Волька и протянет ей цветок из Птичьего леса. — Теперь тебе к морю совсем не надо.
Поздно вечером улица всполошилась: ни свет ни заря исчезли двое мальчишек.
Но Елка знала, что сегодня утром Волька с Никишкой спустили на воду легкий плот. Ей представилось, как они плывут сквозь камыши, прыгают по болотным кочкам, входят в лес — там так таинственно, так хорошо, что им не хочется уходить оттуда, они лежат возле озера, невдалеке чернеет ветхая избушка, смотрит на мальчишек изумленными глазами-оконцами, Волька с Никишкой рвут лилии, а затем входят в избушку. Вот скрипнула дверь, в углу проверещал сверчок, скрип половиц и осторожные шаги… А может, там есть динозавры? Из окна избушки видно, как они выходят на берег, ложатся на песок… И Вольке с Никишкой страшно выходить из избушки. Они ждут, пока не уйдут динозавры, розовые от закатной зари…
Мама отвезла Елку в комнату, и там Елка долго сидела возле окна. Ночь просыпала по небу звезды, на краю поселка заливалась собака. Потом собаке надоело гавкать, а звездам — светить. И Елка поняла: по небу пошли тучи.
Полил дождь.
18
Кто-то большой, черный жутко и жадно чавкал в чахлом камыше. Тяжело, как в кошмаре, дышало болото, и его дыхание густо и тошнотворно пахло прелью, тиной, гнилой водой.
Под ногами зыбилось и урчало, и Вольке казалось, что ступают они по чьему-то огромному и мягкому животу. Вспугнутые шагами, шмыгали и шарахались в камыше чернобрюшки.
— Вольк, не туда нам, — хныкал позади Никишка, дрожа от холода и усталости. И было ему страшно посреди болотного мрака. — Не туда, Вольк! — Что-то липкое, черное и зловонное хватало за ноги и не пускало. — Плот не здесь! Ну вспомни, правее.
Камыш царапал тело, как чьи-то когтистые руки. Нечто аспидное, крылатое промчалось над головой сгустком жути и завопило: «Гу-гу-гу-гу!»
И снова чьи-то руки, цепкие и противные, хватают, хватают, царапают, вперед не пускают.
Громко и однообразно зашелестело — все ближе, ближе… Хлестнул по болоту ветер, а вслед за ним — дождь.
— Не могу дальше, Вольк! Моченьки нет!..
— Иди! Тоже мне, моченьки…
Черный страх шевелился повсюду и летал над головой, выпрыгивал из кустов и показывал голубоватый язык. Разорвалась ночь от синего света — на миг. Бахнуло над болотом — гроза! Снова схватило за ноги и потянуло вниз — причмокивая и всхлипывая. Вниз, в трясину…
— Волька-а!
Вмиг вернулся охрипший от страха голос эхом со всех сторон, будто закричало само болото:
— А-а-а!
Кинулось болото со всех сторон на Никишку — мстить.
— Ма-ма-а!
Загоготала топь.
19
В окно заглядывало солнце, и когда Елка проснулась, открыла глаза, солнце улыбнулось прямо в них, да так ярко и весело, что Елка тут же закрыла глаза ладошками. Казалось, ее разбудила не мама, а это смеющееся солнце, посвежевшее после вчерашнего грозового дождя.
— Вставай, ласточка, ехать нам.
— Ехать?
— Сейчас за нами приедет машина и отвезет на станцию. Давай я помогу тебе собраться и заплету косички.
