Восемь глав безумия. Проза. Дневники - [52]

Все захохотали, а министр обороны с воинственным шипящим рычанием поднял шашку (правда, не сообразив извлечь ее из ножен) на премьера.

Министр госбезопасности, тоже здоровенный молодой детина, ловко ухватил министра обороны одной рукой, а другой приставил к носу уважаемого коллеги наган, который ему давно хотелось пустить в ход.

— Никаких бунтов! Никаких военных переворотов! — раздельно и зловеще проговорил он, — я поставлю дело госбезопасности, как во всех передовых странах мира. Вы у меня не пикнете.

Министр обороны сразу обмяк и с ужасом скосил глаза на дуло нагана, щекотавшего его нос. Остальные замолкли. Даже великий жрец присмирел и спрятался за спины присутствующих.

— У меня припрятано десятков пять хорошеньких гранат последнего образца… Есть ружья новых систем, — продолжал министр госбезопасности, — и мое войско хорошо обучено. А у вас что есть, кроме вашей дурацкой шашки, которой, кстати сказать, вы и пользоваться не умеете. Меня мои друзья из социалистического лагеря обеспечили оружием, с внутренним врагом я справлюсь… А с внешним пока нужно быть поосторожней, зарубите это на вашем изъеденном муравьями носу.

Высокое собрание подхалимски захихикало, услышав остроту министра госбезопасности.

— Мы должны поднять наш престиж мирными методами, — подал голос мин<истр> ин<остранных> дел.

— Да здравствует освобожденная Гынгуания! Да здравствует мирный созидательный труд! Да здравствует мир во всем мире! Да здравствует наш премьер и руководитель объединенной рабочей партии Фини-Фет! — повелительно крикнул м<инист>р госбезопасности.

Все слабыми замирающими голосами подхватили приветствие. Премьер приветливо улыбнулся и слегка поклонился присутствующим.

— Благодарю вас, друзья, вы свободны.

Все с недоумением посмотрели друг на друга, словно спрашивая: что это, собственно говоря, означает?

Премьер, ухмыльнувшись, пояснил:

— То есть можете расходиться. Вопрос в деталях мы обсудим с министром иностранных дел, с министром культуры и министром госбезопасности.

Все четверо до некоторой степени воспитывались в Европе. Премьер получил среднее и высшее образование во Франции и в Англии. Мин<истр> ин<остранных> дел почти всю жизнь прожил в Европе: во Франции, в Англии и Швейцарии, работая кельнером в самых аристократических отелях, прекрасно владел тремя языками и дипломатической наукой. Мин<ист>р госбезопасности в Европе был недолго, но зато он посетил нар<одные> демократии, а в одной даже участвовал при усмирении мятежа.

Толпа человек в пятнадцать министров: легкой промышленности, путей сообщения, связи, сельского хоз<яйст>ва и прочих незначительных министерств поспешно разошлась. А быстрее всех улепетывал грузный великий жрец — министр религиозных культов и здравоохранения.

— Ну-с, друзья, — серьезно заговорил премьер, когда орда голых министров скрылась за отдаленными кустами, — на плечи нас, четверых, ложится вся тяжесть государственной задачи.

Министр культуры, с очень интеллигентным, задумчивым лицом и немножко толстоватыми губами, проговорил по-французски (на этот язык они перешли, оставшись вчетвером), сощурившись и указавши глазами на м<инист>ра госбезопасности:

— Дорогой мой, эту задачу мы выполним при помощи наших друзей… — он любезно и очень грациозно поклонился в сторону м<инист>ра ин<остранных> дел и м<инист>ра госбезопасности.

Мин<ист>р ин<остранных> дел ответил не менее изысканным полупоклоном, а м<инист>р госбезопасности и расцвел, и надулся от счастливой важности. Внезапно он захохотал, указывая в сторону кустарника:

— Ишь, почесали! Старье и дерьмо! Коллеги, пока мы не согнули в бараний рог этих реакционеров и консерваторов, ничего у нас не выйдет… Как руковод<ите>ль объединенной рабочей партии, — обратился он к премьеру, — вы должны вовлечь массы в партийные ряды. Тогда мы справимся с этой рухлядью… Молодежь — в рабочий союз, женщины — в Союз передовых женщин… Мы порастрясем их традиционные семейные очаги.

Кстати, этот поп-знахарь — глава заговора. Агентура у меня замечательная. Я имею самые точные данные. Сын этого попа после ссоры с отцом сообщил мне все подробности. У старика пять жен, но он хочет отбить жену у сына. Вот прохвост! А? И ведь подъехал он к этой очень хорошей, но темной женщине с мистикой: ты, мол, должна быть наложницей жреца, так угодно богам, иначе тебя умертвит Давилия-Душилия… Одну змею старый хитрец спрятал, и с ее помощью намеревается совершить государственный переворот: передушить или в крайнем случае отравить ядом этой стервы нас всех и объявить себя диктатором.

Мин<истр> ин<остранных> дел вдруг заразительно рассмеялся:

— Чертов фокусник! А змея у него дрессированная. Я встречал индусов с дрессированными змеями. Навредить нам он, конечно, может и отравить вполне способен. А яд этой Душилии очень опасен.

— Не беспокойтесь, — важно и торжественно заявил м<инист>р госбезопасности. — Я не из тех, кто способен потерять бдительность… Змея у меня, в шалаше особого назначения. А старый хрен ничего не знает об этом, и сегодня прихвастнул своей змеей. Плохой конспиратор. Скоро придется пристроить в шалаш самого знахаря, а также и м<инист>ра обороны, к<отор>ый является военным главой заговора.