Восемь дней Мюллера - [41]

Университет включает в себя семь факультетов: богословия, общей мантики, астрологии, философии объективной, философии субъективной, философии натуралистической и медицины. Для нормального юноши, не глупого и не злоупотребляющего наркотиками, обучение обременительно только финансово, а мозги напрягать в ходе учебы почти не приходится. Каждый день отсиживать три часа на лекциях, а потом два раза в год вызубривать прослушанное — невелика наука. Главное — дотерпеть до конца, не спиться, не влипнуть ни в уголовщину, ни в экстремизм, получить вожделенный диплом в комплекте со значком и перстнем, и добро пожаловать в высшее общество. Дотерпеть нелегко, но оно того стоит, университетский диплом — великая вещь. Двум дипломированным людям всегда есть о чем поговорить, и если вдруг встретишь герцога или принца у дворца, и обстоятельства потребуют завести беседу, достаточно просто спросить:

— А вы, ваша светлость, зачет Слотеру по темным богам с какого раза сдали?

И теперь можно непринужденно болтать целый час и потом расстаться друзьями. Очень полезная вещь высшее образование.

Но медицинский факультет стоит особняком. Потому что образование, получаемое на медфаке, предназначено не только для приведения мозгов в порядок, но может непосредственно применяться на практике, если выпускник вдруг обеднеет и будет вынужден зарабатывать на жизнь трудом, как простолюдин. Эта практическая направленность неблагородна и сильно портит имидж факультета, из-за этого обучение на медфаке стоит дешевле всего, поступают сюда юноши менее благородные и богатые, и диплом медика ценится в обществе совсем не так, как диплом философа или астролога. Но это не означает, что медфак готовит знахарей, нет, его выпускники сами скальпелем никого не режут, даже те медики, которых жизнь заставляет работать, работают по-другому. Составляют гомотоксикологические микстуры, благословляют костоправный инструмент, налагают заговоры, самые отчаявшиеся могут заняться иглоукалыванием, но операций сам лично никто не делает и кости не вправляет, этими делами занимаются знахари из простонародья, а образованному дворянину такое непристойно.

На втором курсе медфака учились два закадычных друга, одного звали Ким, другого Мюллер. До того, как стать студентами, они были одноклассниками и уже тогда дружили. Ким был высоким, широкоплечим и неимоверно мускулистым — в последнем классе увлекся тяжелой атлетикой, а ко второму курсу раскачался так, что если встретишь в темном переулке, немудрено обгадиться. Рядом с ним Мюллер казался задохликом, хотя ничего особо дохлого в нем не было, парень как парень, не высокий, не низкий, не толстый, не тонкий, короче, ничего необычного.

Очень разные были эти парни, непохожие один на другого, даже удивительно, как им довелось так тесно сдружиться. В начале первого курса разнесся слух, что Ким и Мюллер — парочка влюбленных педиков, но долго он не продержался, потому что любому дураку ясно, что на педиков Ким и Мюллер не похожи, особенно Ким. Но все же странные они: Ким веселый, озорной и все время улыбается, а Мюллер мрачный, замкнутый и глядит исподлобья, но ходят всюду вместе, понимают друг друга с полуслова и никогда не ссорятся.

Мюллер относился к тем студентам, которых другие студенты называют ботаниками. Круглым отличником он не был, но был очень близок к тому. Сам Мюллер говорил, что никогда ничего не зубрит, а запоминает лекции со слуха раз и навсегда, дескать, у меня такая необычная способность, в детстве вообще все подряд запоминал, а теперь только лекции. Но все знали, что он врет, потому что как-то раз Мюллер поспорил с Морисом Пилой, что Морис назовет подряд сто случайных чисел, а Мюллер через час их повторит без ошибки, а реально Мюллер через час ни хрена не повторил, проспорил. А в другой раз толстожопая Пенни из борделя тети Глаши пропалила Мюллера, что тот сидит на скамейке в парке и читает ученую книгу с медицинскими картинками, а когда самого Мюллера спросили, правда ли это, он сказал, что правда, но, дескать, ничего в тот раз не зубрил, а просто из любопытства читал книгу, типа, интересно. Тим Горячее Ухо, когда услышал это, сказал, что тоже хочет посмотреть, что за чудо такое — книга, читать которую интересно. Мюллер показал ему эту книгу, но она оказалась обычным унылым медицинским чтивом. Тим обозвал Мюллера лжецом, Мюллер разозлился, откуда ни возьмись появился Ким, напал на Тима и избил, потом извинился, дескать, обознался, а Тим затаил обиду, но это уже совсем другая история.

Другой отличительной особенностью Мюллера была удачливость. На экзаменах почти всегда ему доставались легкие билеты, даже списывать не приходилось, а в тех редких случаях, когда удача отворачивалась от него, потом всегда выяснялось, что это просто показалось, а на самом деле удача вовсе не отвернулась. Например, когда они сдавали военное ремесло, Мюллеру попался убойный билет про флажковую и дудочную сигнализацию, а нормальному человеку эти коды не только запомнить, но и переписать трудно без ошибок, так что многие по ним даже шпаргалки не делали. Мюллер хотел было тянуть второй билет, а потом решил рискнуть. Не стал ничего вспоминать, а выдумал свой собственный флажковый код, очень похожий на правильный, но другой, препод-то без шпаргалки тоже не помнит, какой флажок что означает, и в итоге все прошло как по маслу, а как дошли до дудок, так Мюллер только два раза успел продудеть, дальше препод не выдержал, поставил «отлично» и прогнал, дескать, вот тебе оценка, только заткнись и больше не дуди. А что в билете был еще второй вопрос, про боевые характеристики стреломета «Скорпион» — про это препод забыл, а Мюллер напоминать не стал. А когда сдавали материалистическую философию, Мюллер провалился, и кое-кто подумал, что наконец-то ему не повезло по-настоящему, ан нет. На пересдаче препод раздал билеты и сразу вышел, в нужник, наверное, а неиспользованные билеты оставил на столе, и даже не переписал, кто что вытянул. Мюллер, не будь дурак, порылся в кучке, достал с третьего раза хороший билет, а свой, плохой, положил назад в кучку, и все прокатило. Сам Мюллер, когда его спрашивали о причинах удачливости, говорил, что никаких особенных свойств у него нет, просто он предприимчив и решителен, вот боги ему и благоволят. Но в это мало кто верил, большинство полагали, что Мюллер лукавит, а на самом деле и предприимчивость, и решительность не являются первопричинами его удачливости, а напротив, проистекают из нее. Впрочем, кто чья первопричина — ведомо только богам, да и то не факт.