Воры, вандалы и идиоты. Криминальная история русского искусства - [9]
Прихожу как-то к приятелю, который собирает и торгует. Он стоит, смотрит на новое свое приобретение. Женский портрет, вроде кисти Надежды Удальцовой, точно не помню. Изображена неизвестная, причем такой характерной восточно-еврейской внешности, с носом. Говорю ему:
– Ба! Да вылитая Майя Плисецкая, жаль, не она!
– Почему не она? А вдруг?
– По датам не подходит, маловата она еще в тот период была, не выросла.
– Да, действительно. А жаль, хвастался бы…
– Ну ты хвастайся, что это ее мама, как ее? Актриса Рахиль Менделевна Мессерер, вот.
– О! Ты круто придумал, действительно. Так и окрестим нашу «незнакомку» для домашнего пользования.
Ну, оба поржали тогда и разошлись.
Спустя десяток лет на одном антикварном салоне мне пытались продать эту картину как натуральный портрет Рахили Мессерер, матери Плисецкой. В доказательство чего даже показывали надпись на обороте с указанием имени модели. Был польщен своею ролью феи-крестной.
Однажды некий человек нарисовал 300 рисунков Тышлера. Неплохих, даже экспертизу о подлинности на них получить смог. Чистая графика, без подкраски цветом.
И вот, один мой приятель умудрился целых сто листов из этого разводилова приобрести. Быстро, конечно, разобрался, что фуфло, жалел потраченных денег.
Захожу к нему как-то, а он сидит, радостный:
– Сплавил! Сплавил это фуфло! И даже заработал на этом! Ура, отмылся!
Потом оказалось, что десяток листов из этого набора, самых симпатичных и качественных, он себе все-таки оставил, для коллекции. «Зачем?? – спрашиваю. – Зачем тебе этот фейк??» Молчит. Сам не знает. Но, как Кощей, приберег для себя.
Сижу как-то в Третьяковке в служебных помещениях – по своим делам. Смотрю, как люди работают, человека жду. Мимо меня проходят несколько весьма корпулентных дам, в погонах, со стальным взглядом. И ведут тощего дрожащего человечка, очень бледного. Несут папку с графикой. Оказывается, то ли приставы, то ли таможенники, а он, этот цуцик, задержан. А в его папке – сотня шедевров графики от гениев русского авангарда.
Полчаса спустя вижу, как они шествуют обратно: дамы печальны и молчаливы. Цуцик же улыбается облегченно. Папку с рисунками он выкидывать не стал: мало ли кому потом пригодится продать, и вообще, вдруг эксперты Третьяковки ошиблись?
Когда я был молодой и красивый, но уже собрал неплохую коллекцию, то жил в самом центре. А на соседней улице жил крупный частный коллекционер, известный подонок.
И вот он умер. А после него осталась достаточно юная вдова, в квартире, набитой искусством. Тут один друг говорит мне: «А женись на ней! Объедините, так сказать, коллекции!»
Но я объяснил ему, что это дурацкая идея. От таких людей, как тот подонок, даже умерший, пользы выйти не может никакой, в собирательстве особенно.
Хотя вот сейчас думаю, что стоило бы рискнуть.
При мне это было, давно: пришел покупатель на Антикварный салон. На одном из стендов торговал картинами один темпераментный армянин, глаза – огромныеее, грустныееее, честныеее… Вот у него этот покупатель приобретает картину Пиросмани, «Лисичку». Я про себя думаю: «Ха-ха, ― "пиросмани" он на салоне нашел подлинного, как же. Его и в музеях с трудом найдешь». На следующий день этот же покупатель опять приходит на Салон. Подходит к тому же стенду, с армянином. А там на стене, ровно на том месте, которое вчера опустело, когда для него «Лисичку» сняли и завернули, висит точно такая же и тоже «руки Пиросмани».
Покупатель начинает нервничать, орать. Армянин ему: «Вы что, не видите, тут хвост другой! В другую сторону заворачивается! Пиросмани их целую серию написал!!!».
Тут я понял, что сейчас стрелять начнут, и ретировался.
IV. Кукушонок на аукционе
Однажды в Голландии родился Куккук. Крестили его «Маринус Адрианус».
Папа у него был Куккук – Иоганн Герман, художник. Брат у него был Куккук – Баренд Корнелис, художник.
И другой брат был Куккук, Иоганн. Тоже художник. И третий – Герман.
И сын у него, Куккук, Питер Хендрик, тоже стал художником.
И племянницы Адель и Мария Луиза (тоже Куккуки). И внучатый племянник, Маринус Адрианус Младший, тоже стал. Художником то есть.
Быть может, наш Маринус Адрианус хотел вырасти и стать космонавтом. Или футболистом. Но в таком токсичном окружении (всего набралось 16 человек художников Куккуков) выбора особого, понятное дело, не было.
Тем более что родился он в 1807 году.
Рисовать Маринус Адрианус предпочитал пейзажи. После того, как стал художником, конечно.
Пейзажи он писал зеленой краской – так выходило красивее. И коричневой, как же без этого. И небо чтоб было голубое. Еще гусей он рисовал и коров – одних белым цветом, других коричневым.
На хлеб с маслом хватало, но Куккуку было понятно, что это потолок. «Нет, не стать мне Рубенсом! – возопил он как-то к небесам. – Не стать Рембрандтом! Тернером! Даже завалящим каким-нибудь московитским художником мне не стать!» И в этот момент в небесах засмеялись ангелы, а будущий папа Ивана Шишкина поцеловал будущую матерь Ивана Шишкина. На дворе был 1832 год.
