Воровской общак - [23]

Он и его новые сокамерники были пока всего лишь подозреваемыми, каждый старался не говорить ничего о себе, в свою очередь не интересуясь и не спрашивая у других об их проблемах. В их среде любопытных, наглых и бакланов не любили. Любой из сокамерников, уснув вечером, мог не проснуться утром, став жертвой чьего-то чрезмерного внимания. По этой причине в камере, где содержался Влас, были тишина и порядок. Каждый из находящихся в ней зеков думал о содеянном и о том, какой приговор суд вынесет ему в качестве наказания.

ГЛАВА 15

Проблемы Власа

На третий день задержания дежурный милиционер по ИВС, выполняющий функции надзирателя, передал в камеру Власу рисунок без текста. На рисунке был изображен гроб и мертвец в нем с длинным языком. Лицо мертвеца имело очень большое сходство с лицом Гончара. Влас понял, что предателем в их группе был Гончар и что его уже нет в живых. Такое известие с воли дало ему некоторое удовлетворение, но в его положении радоваться не приходилось. Оставалось одно: набраться терпения и пройти через допросы, очные ставки, другие следственные действия, через суд.

У Власа к своему следователю было двоякое чувство. Он ненавидел его как врага, который скрупулезно собирал доказательства по совершенным им преступлениям. Как говорится, плел ему лапти. С другой стороны, он восхищался им, его сдержанностью, корректностью, глубиной ума.

Майоров в силу необходимости, предусмотренной УПК, знакомил Власа с постановлениями и заключениями по разным экспертизам, раскрывая ему глаза на возможности специалистов по раскрытию тех или иных преступлений. Если бы такие познания к Власу пришли до этого, он вряд ли бы стал заниматься киллерством по заказу. Слишком дорогой ценой потом приходилось платить. Сейчас он уже понимал, что ранее совершенные им преступления другими следователями не были раскрыты только потому, что у них не было того профессионализма, каким обладал Майоров.

Уже до суда и приговора Влас точно знал, что полученные им знания в области криминалистики ему дорого обойдутся. Будучи профессиональным преступником, он всегда допускал, что в одно «прекрасное» время перестанет быть хозяином своей судьбы и ею начнут распоряжаться следователи, прокуроры, судьи. Но он не допускал, что такое время настанет так быстро.

После предъявления обвинения Майоров отправил Власа этапом в следственный изолятор, где тот был помещен в камеру к арестантам, совершившим тяжкие преступления. В камере было тридцать восемь человек. В своей основной массе они преступили закон на бытовой почве, но были и такие субчики, как Влас. С одним из них, парнем его возраста по кличке Биток, Влас сблизился и подружился. Биток ждал суда за четыре преднамеренных заказных убийства. При задержании работники милиции прострелили ему грудную клетку, пуля задела легкое. После операции и курса лечения Биток стал менее подвижным, предпочитая физическим упражнениям отдых.

Как в ИВС, так и в СИЗО сокамерники устраивали с новичками различные розыгрыши. Такие шутки, как послать зека из камеры на базар, тут не проходили, поэтому розыгрыши были более утонченными, типа: расписаться ложкой на потолке; «Чего ты целоваться лезешь?»; «Хитрый сосед».

Тут доставалось не только новичкам камеры, но и молодым надзирателям-пупкорям, которым устраивали спектакль под названием «Запустить карлика».

Описание каждого розыгрыша заняло бы много места, поэтому я останавливаться на них не буду.

Влас еще не прибыл из ИВС в СИЗО, а его хохма с блатными стала достоянием и темой для обсуждения у зеков СИЗО. Поэтому когда он прибыл туда этапом, никто из сокамерников не пытался его разыграть: на каждый розыгрыш у опытного зека имелся более грубый «обрат».

Влас понимал, что такими «невинными» шутками зеки пытаются хоть как-то скоротать томительно и медленно идущее время. Одни таким способом пытались забыться, отвлечься от своих невеселых мыслей, другие просто жаждали понаслаждаться унижением новичков.

Над Власом нависло слишком серьезное обвинение, не думать о котором он не мог. Поэтому дурацким играм и розыгрышам он предпочитал серьезные беседы с Битком.

— Знаешь, Влас, я раньше не дорожил своей жизнью, считал себя здоровым и думал, что мне никогда не будет износа. Когда же побыл на краю жизни, увидел тень смерти, то понял, какой человек слабый и беззащитный. Твою, мою жизнь может прервать масса случайностей, которые все невозможно перечислить, и, ко всему прочему, мы еще сами, своими руками, гробим себя. Если бы «сваха» (судья) дала мне пожизненное заключение, а не вышку за все мои «подвиги», то я бы больше ни о чем не мечтал.

— Ты раньше срок тянул у «хозяина»?

— Не приходилось.

— А я тянул и вкусил все его прелести, поэтому тянуть пожизненно не имею желания. Пускай лучше менты пустят меня в расход. Как-то я смотрел телепередачу, выступала одна шалава из Думы. Она ездила в Англию, была там в колонии, где зек, приговоренный к пожизненному заключению, угощал ее бифштексом собственного приготовления. Так эта шалава ратовала за отмену в нашей стране смертной казни. Чтобы делать такое заявление, ей надо было бы прежде побывать в нашей шкуре — во вшивых, туберкулезных, голодных бараках и послушать мнение зеков, хотим ли мы ее милосердия к себе или нет.