Воровский - [2]
Первым был урок словесности. Учитель Андреев попытался выяснить, кто сделал это «гнусное дело», но никто не выдал Воровского. Тогда в класс был приглашен директор. Увидев проделку гимназистов, тучный немец посинел от злости. Но сколько грозное начальство ни билось, гимназисты молчали…
После этого случая популярность Воровского среди гимназистов значительно возросла. Он стал героем дня. О нем много говорили, шушукались по углам. Особенно проникся любовью к нему жизнерадостный гимназист Бедрут. С этих пор между ними установилась настоящая дружба. Они поклялись, что не будут оставлять друг друга в беде, стали вместе готовить уроки, подолгу беседовали о прочитанных книгах. Вечерами собирались обыкновенно у Вацлава, так как у него, кроме матери, никого не было. Можно было по душам поговорить, обсудить мальчишеские новости.
Один из гимназических товарищей Воровского писал в своих воспоминаниях: «Я думаю, здесь именно, в стенах гимназии, зародился и начал формироваться тот неутомимый и неукротимый революционер, которым он впоследствии проявил себя в таком широком масштабе».
В гимназии существовал кружок острословов. Там гимназисты отдыхали от скуки на уроках. Душой кружка был Вацлав Воровский. Страсть острить так сильно развилась среди гимназистов, что начали с ней бороться. Решили штрафовать. По копейке за остроту. Один раз Воровский лишился таким образом двугривенного и остался без завтрака. После этого случая Вацик заметно охладел к острословию. Но любовь к шутке, к иронии осталась у него на всю жизнь.
В скромно обставленной комнате Вацлава Воровского, на Землянке, иногда собирались одноклассники. Здесь шли горячие споры о смысле жизни, о месте интеллигенции в обществе.
Серые мечтательные глаза Вацика загорались, когда он слушал нападки товарищей на царский строй. Кто-то из гимназистов стал было рассказывать о покушении на царя. С тревогой на лице в комнату заглянула мать, или mater dolorosa[1], как называл ее в шутку Воровский. Она, пугливо оглядывая группу раскрасневшихся гимназистов, говорила:
— Вы бы потише, мальчики…
После ухода товарищей мать спросила сына, не опасно ли вести такие разговоры?
— Но где, скажи, когда была без жертв искуплена свобода? — вместо ответа Вацик продекламировал матери стихи Рылеева. — Эх, mater dolorosa, — говорил он, — кто боится, тот не будет героем. Кто не борется, тот не станет свободным. Кто не рискует, тот никогда не достигнет цели.
— Откуда, сынок, ты всего этого набрался? — спрашивала Августина Устиновна.
— А вот отсюда… — с этими словами Вацик выдвинул из-под кровати свой заветный сундучок, открыл ключом замок и вытащил пачку книг. Он протянул матери тетрадку со стихами Рылеева, рукопись «Что делать?» Чернышевского, книжку журнала «Современник» за 1859 год со статьей Добролюбова…
В конце концов Августина Устиновна поняла, что сын ее выбрал иной, чем она предназначала ему, путь. И не стала настаивать на своем. Она пошла за ним, до самой своей смерти оставаясь его преданным другом. «Думаете ли вы, что ей-таки ничего не стоило изменить фарватер своей жизни? — писал впоследствии Воровский. — О нет! Ей это дорого стоило. Но ее спасла безграничная вера в лучшее будущее и в здоровый инстинкт молодежи, который сумеет пройти через все увлечения, даже уродливые, и найти твердую почву к идеалу».
В последних классах гимназии Воровский особенно горячо интересовался общественной жизнью России. Его симпатии были на стороне героев-народовольцев, которые путем террористических актов пытались изменить политический строй России и направить ее к свободе и свету. Вацик мечтал стать одним из тех борцов, которые жертвовали собой во имя счастья народа. Он преклонялся перед Желябовым, Ульяновым и другими бесстрашными героями. Пристально следил он за студенческими волнениями в университете, вызванными введением нового устава. Устав 1884 года сильно ограничивал свободу студентов: запрещал участвовать в кружках и тайных обществах, лишал возможности созывать собрания и проводить чтения в университете. Реакционный устав вызвал бурю протестов среди студентов. Начались массовые сходки и демонстрации.
Как-то осенью 1887 года Воровский зашел к своему родственнику, студенту университета, жившему в меблированных комнатах. Там состоялась сходка студентов. Недолго думая, Вацлав попросил слова и призвал присутствующих решительно протестовать против неугодного устава. Смелая речь долговязого худого гимназиста с высоким выпуклым лбом привлекла внимание молодежи, и с тех пор Воровский стал частым гостем у студентов.
ПЕРВЫЕ ШАГИ
В гимназии Воровский учился хорошо. Особенно легко ему давались языки: немецкий, французский, латинский, греческий. Весной 1890 года он окончил гимназию и подал прошение о зачислении на математическое отделение физико-математического факультета университета. С 1 сентября Воровский начал слушать лекции по аналитической геометрии, высшей алгебре и другим предметам, а также посещать физический семинарий известного ученого — профессора Столетова.
Однако только академические занятия в университете не могли полностью удовлетворить богатую и впечатлительную душу юного Воровского. С первых же дней учебы он окунулся в общественное движение студенчества.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.