Воровские гонки - [6]

- А мне здесь делать больше нечего, - согласился Топор и, нагнувшись, сунул неподвижному мужику сто долларов за воротник рубашки.

Глава четвертая

РЕЗИНОВЫЙ СВИНЕЦ

Ночной московский воздух вонял расплавленной пластмассой и нашатырем. Хотя, возможно, воздуха внутри огромного города уже и не было. А только плотный настой из автомобильных выхлопов. Вдохнув его грудью с семью сросшимися после переломов ребрами, Топор восхитился:

- Во-оздух-то какой свежий! По-олный отпад! Ты как думаешь, в Нью-Йорке такой же отпадной воздух?

- Ты его не угрохал? - обернувшись к двери подвала, спросил Жора Прокудин.

Угол дома скрыл ее, и оттого почудилось, что и подвала-то никакого не существует на свете.

- А ты думаешь, я для чего стольник ему за шиворот сунул? - передвинул спортивную сумку по боку Топор. - Я вену пощупал. Живой этот бугай! Живее нас с тобой!

- А если он завтра припрется?

- Это его проблемы. Сегодня были мои прощальные гастроли. Завтра я уже не выступаю. Ты что, забыл, мы послезавтра улетаем в Нью-Йорк?

Пальцы Жоры Прокудина нащупали в кармане ветровки что-то похожее на спичечный коробок. "Записная книжка", - вспомнил он, ногтем пролистал странички прямо в кармане и со вздохом ответил:

- Я не лечу.

Топор превратился в памятник. Правая рука зависла на ходу да так и висела, будто указующая светлый путь кисть вождя.

- Ты что, шизанулся?.. Крыша поехала? Жорик, ты чо?

- Ничего не поехала. Где твоя "тачка"?

- Вон, по левой стороне улицы. Не узнал, что ли?

- Узнал, - огрызнулся Жора Прокудин, недовольно посмотрев на красную "девятку".

- Продал я ее. Завтра отдам - и все. В штатах "Линкольн" куплю, остановился Топор у дверцы машины. - Слушай, а ты чего сказал?

После нокаута на ринге еще в далекой юности, когда ему к тому же сломали нос, Топор стал забывчив. Вот если ему об одном и том же говорили два раза, он запоминал. А если сходу, то ничего в башке не задерживалось. Будто вместе с костью носа повредили и что-то в голове, отвечающее за память с первого раза. А ту часть, что запоминала с повтора, не повредили.

- Не еду я с вами в Штаты, - садясь в салон, четко произнес Жора Прокудин.

Нагнувшись, Топор крякнул. Наверное, в голове сработала та штука, что запоминала со второго раза и, видимо, запоминала намертво.

- Как?.. Совсем?.. - привычно скривив рот, спросил Топор. - Ты в этом дерьме остаешься? Сцапают же!

- Через неделю прилечу к вам.

- А что стряслось?

- Бабка у меня умерла, - заученно ответил Жора Прокудин. - На Алтае. В Ивановке. Село такое есть. Слышал?

- Не-а...

Из всех населенных пунктов на земле Топор знал только Москву, Питер и Стерлитамак. В Стерлитамаке он родился, немного учился, много тренировался в боксе и получил в итоге нокаут с искривлением носа. Остальные города он не запоминал, потому что они больше одного раза в его жизни не появлялись. Нью-Йорк он запомнил потому, что Босс назвал его не меньше десяти раз. Сел и поселков Топор не знал вообще, но почему-то представил эту Ивановку похожей на Стерлитамак.

- А без этой... бабки, нельзя? - вкрадчиво спросил он.

- Сядь! - приказал Жора Прокудин. - Ты тоже не поедешь...

- Чего-чего?

- Ты тоже не поедешь!

Топор опять крякнул. Устройство в голове сработало на повтор. Теперь он уже не мог бы забыть новость при всем желании.

- Я - не поеду? - врастяжку спросил он, все так же в поклоне стоя перед распахнутой дверцей. - Да Босс меня в ту же секунду...

- Сядь! - уже злее приказал Жора Прокудин. - Тебя что, к асфальту приклеяли?

Топор нехотя подчинился. Машина казалась чужой и неприветливой. То ли оттого, что он ее продал, то ли оттого, что лучший друг Жора Прокудин ломал его вроде бы устроившуюся судьбу.

- Ты хочешь сказать, что Жанетка улетит в Нью-Йорк без меня? посмотрел он вдоль пустынной улицы. - Улетит с Боссом?

- Это ее дело. Можешь оставить ее с собой.

- Босс сказал, что нас заметут на второй день, если мы останемся. Как раз через Жанетку. А ты...

- Дай мячик! - протянул руку Жора Прокудин.

- Какой мячик? - повернул Топор удивленное лицо.

В свете уличных фонарей оно выглядело кадром из американского фильма ужасов. За что его полюбила Жанетка, Жора не мог представить.

- Со свинцом, - напомнил Жора Прокудин.

- А-а, - вспомнил Топор и достал из сумки зеленый резиновый шарик.

- На ладони у Жоры Прокудина он уже не казался резиновым. Под тонкой оболочкой скрывался кусок свинца. Именно этот мячик отправил в глухой нокаут мужика-сибиряка.

- А маска где? - покачивая его на ладони, спросил Жора.

- Хозяину подвала подарил. На ремембер. Она ж треснула на носу.

- Мужик, значит, все-таки попал? - догадался он.

- Ага. Пластик треснул. Еле снять успел. А то б засекли.

- Вот это - бабка, - кивнув на мячик, сказал Жора Прокудин.

- Чего-чего?

- Это - бабка.

- Ты чо, ширяешься? - попытался заглянуть ему в глаза Топор.

Зрачки были обыкновенными. Конечно, расширенными, как и положено при плохом освещении, но не до колес, как у наркош.

- Никакой бабки нет, - мрачно произнес Жора Прокудин. - Есть дело на пару арбузов...

Лимон - миллион. Арбуз - миллиард. К триллионам замену еще не придумали. Наверное, это была бы тыква. Крупнее тыквы овоща нет.