Воровская семейка - [3]

Кэт вгляделась в зернистое черно-белое изображение: она, конечно, узнала колганский двор, но вот человека в черном свитере с капюшоном, бежавшего по дорожке, видела впервые.

— Это не я.

— Но двери общежития в ту ночь открывались лишь однажды — в 2:27 — при помощи студенческой карточки. Этой карточки.

В животе Кэт все сжалось, когда она увидела на экране свою худшую в жизни фотографию.

— Это ваша карточка, не так ли, мисс Бишоп?

— Да, но…

— А это, — директор Франклин пошарил под креслом, — было найдено в ваших личных вещах во время обыска.

Директор поднял над головой свой уникальный автомобильный номер с надписью «КОЛГАН-1». Табличка словно светилась в темноте.

Кэт вдруг показалось, что в комнате не осталось воздуха: ее охватило странное чувство. В конце концов, обвинение она могла выдержать легко, но несправедливое обвинение — такое с ней случилось впервые.

— Катарина? — произнесла мисс Коннорс таким голосом, словно умоляла девушку доказать свою невиновность.

— Я понимаю, что эти улики кажутся очень убедительными, — проговорила Кэт, ее мозг судорожно работал. — Но, может быть, они чересчур убедительны? Вы думаете, я просто взяла бы и воспользовалась собственной карточкой, если бы пошла на такое?

— Вы хотите сказать, что улики, указывающие на вашу виновность, должны доказать вашу невиновность? — даже голос мисс Коннорс зазвучал скептически.

— Ну, — сказала Кэт, — я ведь не настолько глупа.

Директор расхохотался.

— Ах вот как, тогда позвольте узнать, как бы это сделали вы? — Он провоцировал ее, дразнил. Кэт не удержалась и мысленно ответила ему: «Можно срезать путь за Холлом Уоррен — это гораздо ближе, к тому же там темно и нет ни одной камеры…

Дверь необязательно открывать карточкой, если у тебя есть жевательная резинка, которой можно заклеить датчик на выходе…

Если хочешь провернуть такое дело, не стоит выбирать ночь перед субботой, когда сотрудники школы проснутся намного раньше учеников…»

Директор Франклин самодовольно улыбнулся, наслаждаясь молчанием Кэт и собственным триумфом.

Но Кэт давно успела понять, что в Колгане все часто ошибались — например, когда преподаватель итальянского сообщил, что с таким акцентом она всегда будет чужой на улицах Рима. (Хотя как-то раз в Ватикане, выполняя особенно трудное задание, девушка весьма успешно прикинулась францисканской монашкой.) Она припомнила и преподавательницу истории искусства, соловьем разливавшуюся о том, как ей удалось увидеть настоящую «Мону Лизу». (Хотя Кэт точно знала, что оригинал в Лувре был заменен копией еще в 1862 году.)

До того, как поступить в Колган, Кэт узнала немало любопытных вещей — и лучше всего она запомнила, что в некоторых местах свои знания стоит держать при себе.

— Я не знаю, как там в Тринити, Берне и прочих европейских заведениях, но в Колгане мы всегда следуем правилам. — Директор стукнул кулаком по столу. — Мы уважаем чужую собственность. Мы соблюдаем кодекс чести этого заведения и законы этой страны.

Но Кэт прекрасно знала, что такое честь. Она выросла со своими собственными представлениями о правилах. И первое правило семьи Катарины Бишоп было простым: не попадись.

— Катарина, — проговорила мисс Коннорс, — вы можете как-то все это объяснить?

Кэт, конечно, могла сказать: «Это не я», или «Здесь произошла какая-то ошибка». Но ирония заключалась в том, что, будь это один из обычных трюков, она наврала бы с три короба и как-нибудь выпуталась. Но сказать правду? В этом Кэт не была сильна.

Ее карточку подделали. В ее комнату подбросили номер директорской машины. Кто-то оделся, как она, и засветился перед камерами.

Ее подставили. И, хотя Кэт не могла себе в этом признаться, тот, кто провернул этот фокус, был очень хорош.

Через двадцать минут вещи Кэт были собраны. Она могла бы задержаться, чтобы попрощаться со всеми, но ей не с кем было прощаться. Кэт провела в Колгане три месяца и теперь думала, не станет ли день ее исключения из элитного пансиона одним из поводов для гордости в богатой истории ее семьи. Она представила, как много лет спустя все сидят за столом на кухне дяди Эдди и рассказывают легенду о том, как маленькая Катарина стащила целую жизнь совершенно другой девушки, а потом исчезла без следа.

«Ну, почти без следа», — подумала Кэт, волоча свои сумки по когда-то идеальной лужайке. Глубокие рытвины и колеи окружали разрушенный фонтан в центре двора: это напоминание останется здесь как минимум до весны.

Девушка услышала чей-то смех за спиной и обернулась. Неподалеку, хихикая и перешептываясь, топталась группа восьмиклассников. Наконец один смельчак отделился от группы.

— Э-э-э… — начал он, оглядываясь на друзей, чтобы набраться храбрости. — Мы тут думали… э-э-э… Как ты это сделала?

В эту минуту в затейливо украшенные ворота Колгана въехал гладкий лимузин и остановился у края лужайки. Багажник машины распахнулся. Водитель направился к сумкам Катарины, та посмотрела на мальчиков и перевела взгляд на Колган — в последний раз.

— Это отличный вопрос.

Раздался звонок. Школьники побежали через двор, торопясь на занятия. Скользнув на сиденье лимузина, Кэт почувствовала легкую грусть — точнее то, что чувствуют люди, потерявшие нечто, по праву им не принадлежавшее. Откинувшись на спинку, она вздохнула: