Воровская корона - [18]

— Ну что ты так раскипятился, — примирительно произнес Фомич. — Я так просто спросил… побеспокоился, все-таки ты мой гость. А вот откуда у тебя такая редкая вещица? Может, продашь? — с надеждой спросил Фомич.

— А-а, это, — размякая, протянул Хрящ, — князя Юсупова. Он любил такими безделушками баловаться. По моему заказу, еще до переворота, один марвихер у него выудил. Так что она мне не за бесплатно досталась. Во всей России три таких зажигалки наберется. Одна у великого князя Андрея Владимировича, но это уже в Париже, — махнул он рукой. — Другая в Оружейной палате хранится, и третья у меня.

— Продай мне ее, — загорелись глаза Фомича.

Макар усмехнулся:

— Она мне и самому нужна, — вертел в руках дорогую вещицу питерский, как если бы она впервые попала к нему.

— Сколько ты за нее хочешь? — не отступал Костя Фомич. — Тридцать тысяч? Сорок?

— Это ты о рублях, что ли, говоришь? — презрительно фыркнул жиган. — Если все-таки я и продам ее, то за золото, за червонцы.

— Уж не думаешь ли ты за границу слинять?

— А тебе-то что за дело? — насупился Хрящ. — А царские червонцы еще долго в ходу будут.

— Продай мне, — подала голос мадам Трегубова. — Хорошую цену дам.

— Ну что за баба такая!.. — вспыхнул Фомич. — Как увидит красивую вещь, так глаза из орбит выскакивают. Ты что, среди торбовщиков с ней щеголять собираешься? А потом, ты ведь и не куришь! Тьфу ты! Ну что за баба такая занозистая, лишь бы наперекор все сделать.

Макар Хрящ великодушно улыбался:

— Мне без разницы, кому продавать. Вы тут разберитесь между собой. Главное, чтобы цена была подходящая. — Он спрятал зажигалку в карман, пыхнув дымком под потолок. И направился к выходу.

— Постой, — попридержал гостя Фомич, — я сейчас за порог гляну, может, кто чужой пасется.

Фомич вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Ветер прошелся по улице, обдав лицо сыростью. От угла дома отделилась фигура и стремглав кинулась навстречу.

— Вот что, чумазый, — негромко проговорил Константин. — Сейчас отсюда выйдут двое, проследишь со своими пацанами, куда они направятся. На вот, возьми рублик за расторопность, — сунул он в маленькую ладошку монету. — Как узнаешь, тут же ко мне.

— Понял, Фомич, — с готовностью произнес малец и тут же юркнул за угол дома.

Костя Фомич открыл дверь.

— Все в порядке, Хрящ, можно выходить. У нас тут своя охрана, если бы легавые заявились, так мы бы уже об этом знали, — не без гордости сказал он. — Разведка у нас работает.

— Хорошо вам здесь живется, — не спеша вышел на вольный воздух Макар Хрящ.

— Не тужим, как видишь.

Из-под пелены темно-серых облаков тускло пробился месяц, осветив серебряным светом стоящие на пороге дома фигуры.

— Нам бы организовать такое дело на Лиговке, — мечтательно протянул Макар Хрящ.

— Не выйдет, — отрицательно покачал головой Фомич, — уж слишком чекисты стали напористыми. А потом, здесь у нас свои традиции сложились. Я ведь с малолетства на Хитровке околачиваюсь, и таких, как я, у нас более половины.

— Возможно… Ну и накормила меня Лизонька, мясо в зубах позастревало, — пожаловался питерский. Он ловко извлек из коробка спичку и, достав из кармана нож, уверенными движениями заточил кончик спички.

Фомич невольно обратил внимание на красивый предмет. Даже в полутьме было видно, что работа необыкновенно тонкая — рукоять из кости желтоватого цвета инкрустирована золотом, а лезвие узорчатое, из дамасской стали. Таким ковырнешь разок, и до самой смерти рана не заживет.

— А ты, я вижу, любишь красивые вещи, — показал взглядом на нож Фомич.

— А кто их не любит, — усмехнулся Макар, поигрывая ножичком. — Это как баба, не могу пройти мимо красивой, обязательно хочется получить ее в собственность. Ничего не могу с собою поделать. Любую цену за хорошую вещь отдам.

— Дай глянуть, — протянул руку Фомич.

— Бери, — сложил нож Макар и протянул его Константину.

— Знатное перышко, — оценил тот. — Такое в руке держать одна радость. И золота здесь немало. Вон какой тяжелый.

Питерский жиган любил красивые вещи, а это уже характер. Не каждому они в руки даются, лишь избранным. А если попадаются к людям случайным, то, как правило, надолго у них не удерживаются, ускользают меж пальцев, как речной песок. Красивая вещь любит людей волевых, требуется немало достоинств, чтобы удержать ее при себе.

Верно сказал питерский: золото сравнимо разве что с бабами — к одному оно прилипает, а других не замечает совсем.

— Я не взвешивал, но золота немало.

— И сколько ты за него отдал? — возвращая нож, спросил Фомич, подумав о том, что он и нож бы приобрел в собственность.

— Здесь другая история, — небрежно сунул нож в жилетку Хрящ. Будто и не золото вовсе, а кусок обыкновенного железа. — Мне его подарил Степа Рыжий.

— Дорогой подарок.

— Я тоже оценил, — согласился Макар Хрящ.

— Ты вот что, — отбросил последние сомнения Фомич, — давай завтра часиков в девять подваливай на Хитровку.

— А Кирьян-то будет? — засомневался Хрящ.

— Расскажу ему все, как есть. Ты фартовый, а он таких любит, они удачу приносят. Да вот еще что… Ты к Лизке того… не клейся. Я ее замарьяжил.

— Ладно, договорились, — и, кивнув на прощание, Хрящ ушел в ночь, увлекая за собой Ваську Кота.