Вороны Чернобога - [3]

Руся торопливо и, благо в кроссовках, тихонько спустилась к почтовым ящикам, чтобы сделать вид, будто только что вошла в подъезд. Девушка дождалась, когда дамочка начнет спускаться ей навстречу с третьего этажа, и неспешно принялась подниматься, прихватив для маскировки одну из газет, часто лежавших на подоконнике. Очень уж хотелось увидеть эту скандальную бабищу.

Увидела. Честно говоря – поразилась. Это вот такой хрупкий, прелестный цветочек, на который дунь – с места снесет, сейчас орал наверху?

Цветочек бесстрастно прошел мимо Руси, в упор не заметив ее. А девушка мельком отметила, что выражение лица у дамочки очень уж безразличное… Не от того ли странного дымка? Жуть какая-то…

И уже быстрей принялась шагать на свой этаж. Когда в очередной раз начала открывать дверь, услышала шаги за спиной – и обернулась посмотреть. После чего, чувствуя себя сплетницей, подсматривавшей в замочные скважины и пойманной на месте преступления, шмыгнула в бабушкину квартиру. Оставила нового жильца на середине верхней лестницы.

Он замер, словно увидел какую-то невидаль – как бабуля выражается. Торопливо клацнул замок.

– Орет ли еще? – из кухни спросила бабуля, маленькая, но весьма активная особа.

– Ушла. Бабуль, я в ванную.

– А потом – завтракать, – непреклонно сказала бабуля.

«А я что, возражаю?» – про себя проворчала Руся, блаженно принюхиваясь к ароматам свежеиспеченных блинчиков и гадая, что будет к ним – сметана или масло. Варенье-то в креманке на столе всегда стоит, поднадоело немного.

Она повернулась было к ванной, в которой собиралась чуток задержаться, чтобы обдумать увиденное, и аж подпрыгнула от бабулиного аханья.

– Ах ты господи!.. Что это ты с головой своей сделала?!

– А что? – с недоумением спросила Руся и бросилась к старенькому трельяжу, стоявшему тут же, в прихожей. Странно, но только после бабулиных слов девушка почуяла, что голова необычно тяжелая. И не болит, как поначалу думалось.

Сблизив узкие зеркальные створки, девушка вгляделась в отражение в центральном зеркале – и раскрыла рот. Волосы жестко и плотно были переплетены с длинными зелеными травинками чуть ли не в шлем. Тонюсенькие прядки с такими же тонюсенькими травинками – получилось нечто зеленовато-русое, смутно золотое…

– Откуда это у тебя? – ошеломленно спросила бабуля, трогая Русин затылок. – Ты ж на работу еще не ходила?!

Девушка только хлопала глазами. Пока она сообразила лишь одно: именно ее голова в ее теперешнем состоянии так удивила нового жильца, что он остановился на ступенях лестницы. Но… правда – откуда это и как от этого избавиться?

Спустя минуту оторопелого созерцания бабуля легонько толкнула внучку на табурет, принесенный из кухни, и велела:

– Сама не трогай – запутаешь еще больше!

Понадобилось пятнадцать минут, чтобы бабуля опустила руки и с нервным вздохом призналась, глядя в зеркало:

– Нет, мне такого не распустить. Иди в свою парикмахерскую – там всякие косички заплетают-распускают. Так, может, и тебе помогут?

– Бабуль, а прикольно! – вдруг решила Руся. – Давай я немного так похожу, а потом, если слишком лохматой буду, и девчонок можно будет попросить, чтоб помогли.

Бабуля бормотнула что-то себе под нос и со вздохом пошла на кухню. Руся следом отнесла табурет, размышляя, не взгляд ли соседа заставил ее придумать такое. А вот интересно, она его удивила этой прической или напугала? Скажет еще – дура ненормальная, чего придумала – и будет обходить за три километра. И что? Его мнение – оно ей надо? И надо ли, чтобы он вообще к ней приближался? Ну и пусть идет лесом! Таращиться еще вздумал…

Она умылась и села завтракать.

– Не опоздаешь? – спросила бабуля, заботливо подкладывая порцию горячих блинов и щедро поливая их сметаной.

– Не. К десяти-то? С утра работы вообще нет. Зря только приду.

Руся не сумела поступить в университет, а потому ее устраивали на работу всем семейно-родственным миром. Работу найти трудно – без образования, без опыта. Поэтому родители и бабуля обратились к жене Русиного кузена. Та держала махонький зальчик-парикмахерскую в полуподвальном, то есть цокольном помещении торгового центра. Русю взяли уборщицей. Русе нравилось убираться, тем более она работала в основном в перерывы, пока клиентов нет. Девчонки-парикмахерши оказались веселыми и компанейскими и сразу вызывали девушку, когда клиенты опаздывали или когда можно успеть убраться в паузе между их приходами. А еще обещали научить ее обычным стрижкам… Не нравилось только отношение Алевтины. Кузен-то старше Руси на двенадцать лет, и его жена, сухопарая и всегда раздраженная, чаще смотрела на Русю, скривив рот. Нет, не ругалась, но и кривого рта достаточно, чтобы Руся чувствовала себя неуютно. И денег мало платила – даже девчонки-парикмахерши удивлялись… Руся, правда, помалкивала и терпела, втихомолку подыскивая другое место.

Единственный плюс в этой работе – она переехала к бабуле, дом которой находился недалеко от того ТЦ, всего в пяти остановках от него. А еще здесь – парк! Прямой транспорт до ТЦ! И – радостная бабуля, которая счастлива, что теперь живет не одна в двухкомнатной квартирке-хрущевке. Есть и с кем поболтать, и за кем поухаживать, а главное, как сама однажды обмолвилась, – есть кого ждать домой.