Воронов дар. Изнанка прошлого - [65]

Мы вырулили на главную дорогу, ведущую из Варганы, вишневый тетраход повернул за нами. Он ехал за нами несколько километров, и сначала это меня не очень насторожило, потому что из нового города на основную трассу вела всего одна дорога. Но когда мы повернули на развилке в сторону юга, и вишневый тетраход повернул за нами, это уже без сомнения все меньше походило на совпадение.

— Хвост? — спросил я отца, оборачиваясь и пытаясь разглядеть водителя, но передние стекла были затемнёнными.

— Я их тоже заметил, — спокойно ответил отец. — Давай проверим.

Отец повернул шар управления, вдавив сильнее. Движущая ойра внутри двигателя засвистела, разгоняясь, заурчал громче двигатель, завибрировал салон, и на всей скорости мы понеслись вперед.

Вишневый тетраход остался позади и быстро скрылся из виду и даже не пытался нас догнать.

— Видимо, ошиблись, — пожал плечами отец, а затем поспешил сбросить скорость. Главная южная трасса была довольно оживленной, поэтому не стоило здесь слишком разгоняться.

— И все же — какой у нас план? — спросил я.

Отец не торопился отвечать, поэтому я продолжил говорить:

— После того как мы заберем тайник Инесс и вернемся в Варгану — что будет дальше? Ты ведь не сможешь не спать долго. Даже с зельями продержишься неделю не больше. И в итоге все равно уснёшь. Организм не справится, ты потеряешь сознание или заснешь, сам того не заметив, а когда проснешься — снова все забудешь.

— На этот случай мы должны что-то придумать, — ответил отец.

— Какое-нибудь объяснение для тебя, — предположил я.

Отец кивнул, а я задумался. В голову ничего толкового не приходило.

— Как это произойдет? — спросил он, оторвав меня от размышлений. — Я проснусь и не вспомню, что делал последнюю неделю?

— Нет, это не совсем так работает. Ты не забудешь события, не забудешь, что делал, но можешь не вспомнить зачем именно ты это делал. Например, мое освобождение. Наверняка ты не вспомнишь ни слова из того, что я рассказал. Но моменты, не связанные с будущим ты запомнишь. Например, о том, что я помог сбежать Якобу, об Инесс и тайнике. Можно попробовать кое-что еще, — я подался вперед, а отец с любопытством покосился на меня.

— Мне удается сохранять чужие воспоминания, используя ложь, — пояснил я. — По крайней мере, несколько раз у меня уже так получалось обойти законы времени. Полагаю, что время не воспринимает ложь, как вмешательство в его ход. Правда, я пока и не пробовал преподносить с помощью лжи реальную информацию о будущем. Нам нужно придумать для тебя логичное объяснение всему происходящему, а также придумать, как я смогу преподнести тебе информацию об опасности, которая нам грозит в будущем.

— Та опасность, о которой ты все время талдычишь, и не опасность вовсе, — вздохнул отец. — Мы это уже обсуждали. Император получит, то что желает, ты отучишься в боевой академии и отслужишь положенные пять лет. Дальше сможешь вернуться домой и делать все, что пожелаешь. Думаю, этого предки и хотели от тебя, это ты и должен исправить. Когда я все забуду, все что от тебя будет требоваться — больше не своевольничать и не устраивать ничего подобного дуэли или дружбе с вурдами. Весной ты будешь еще дома, а летом уедешь гостить в императорский дворец. Мы почти не будем видеться, и я вряд ли стану снова подозревать в тебе слугу темного бога. И хорошо бы тебе придумать, как избавиться от воспоминаний о будущем. Это упростит жизнь не только нам всем, но и в первую очередь тебе. Не представляю даже каково тебе сейчас. И уж точно — я бы на твоем месте оказаться не хотел.

Я промолчал, не желая как-либо это комментировать. К тому же, что бы сейчас ни сказал отец, решение все равно принимать мне. Потому что в скором времени он обо всем забудет. И как бы я ни думал о решении, которое наверняка сможет уберечь нас от гибели — оно мне все больше и больше становилось ненавистно. Даже слова Инесс о том, что и умереть не жалко, зная, что император мертв — казались весьма заманчивыми.

Да, мне проще убить его, а после закончить жизнь на виселице, чем снова ему служить. Я даже невольно представил, как это будет: я обернусь волком на новогодние, когда он заставит меня сразиться с чудищем из запретного леса, и вместо чудища накинусь на него, вгрызусь в его горло, и буду рвать, пока не услышу последний удар его гнилого сердца. Его телохранители, конечно же, начнут атаковать чарами и стрелять, но они не успеют его спасти. Какие бы защитные артефакты ни были у императора, они его не уберегут от моей ярости и ненависти. Представив это, даже на душе стало как-то легче.

Но от этих кровожадных мыслей меня отвлек отец, словно бы услышав, о чем я думаю.

— Как только вернемся домой, напишу Михаилу Алексеевичу, что ты изменил свое мнение и мы с радостью примем предложенную им стипендию.

И снова я промолчал. Потом спросил:

— А если императора убьют?

Отец опасливо оглянулся, словно на заднем сидении мог быть кто-то еще, кто бы услышал, о чем мы говорим.

— Ты имеешь в виду Инесс? — вновь уставившись на дорогу, спросил он ироничным тоном, который мне не понравился.

— Может быть, и ее, ты ведь и сам не отрицаешь такой возможности.