Воронов дар. Играя с судьбой - [28]

Резким движением я отправил рюкзак в их сторону. Кости стуча, посыпались из открытого рюкзака по всему классу, одна из них стукнула Деграуна по голове, а сам рюкзак полетел в Григанского, заставив его уворачиваться.

— Спасибо, не надо, — громко проговорил я, — можете забрать себе.

Конечно, я взрослый и должен быть на голову выше этих засранцев, но я все же нервы у меня не железные, да и не привык я такое терпеть. Точнее, давно отвык. Были бы они постарше, уже отдыхали бы в больнице.

Большинство одноклассников в растерянности наблюдали за происходящим, не понимая, что произошло. Григанский, довольно усмехаясь, брезгливо, платком, убирал кости с своей парты, бросая на пол:

— А кто теперь это убирать будет? — размеренно и громко сказал он. — А, Гарван? Кости ведь из твоего рюкзака. Сейчас придет Аглая Святозаровна, тебе мало не покажется. Лучше убрать здесь все.

Это было последней каплей. Через три ряда я пролетел в доли секунды, схватил Борислава за горло и прижал к стене. Он испугался, я видел в его глазах проскользнувший страх, но стоит отдать должное — держался Григанский изо всех сил, дабы не опозориться перед всем классом.

— И что, ударишь меня? — с вызовом бросил он, схватившись за мою руку и пытаясь оттянуть от горла.

— Нет, не ударю, но хочу, чтобы ты, наконец, начал вести себя как мужик, а не как сопливый слизень, — очень серьезно произнес я, глядя ему в глаза. Во взгляде Борислава мелькнуло непонимание, растерянность, он не знал, что ответить на это.

— Зря ты это, — зашипел он вдруг, извиваясь и пытаясь вырваться. — Мой отец сотрет вас теперь в порошок. Тебе конец, Гарван. Конец. Ты понял?

Я сжал его горло сильнее, наблюдая, как лицо сливается цветом с красными прыщами.

— А может, сам будешь отвечать за свои поступки, или так до конца жизни и собираешься прятаться за спину отца? — спросил я.

Борислав молчал.

— Чего ты добиваешься, граф? — глядя ему прямо в глаза, снова спросил я. — Доведи до конца, что начал. Или кроме дебильных шуток ты ни на что не способен, жалкий червяк?

Я его откровенно провоцировал на действия и морально давил, в чем прекрасно отдавал себе отчет. И цель у меня была одна, напугать его так, чтобы он не смел до конца учебного года даже в сторону мою смотреть.

— Так чего же ты хотел, Борислав? — продолжал я давить. — Унизить меня? Посмеяться? Почему же ты не смеешься?

— Отстань, — прошипел он, теперь в глазах плескался настоящий страх, — отпусти меня! Иди к черту!

Я немного ослабил хватку, понимая, что еще немного и я попросту его задушу.

— Отпусти его! — вторя Бориславу, грозно произнес Деграун у меня за спиной, положив мне руку на плечо. Зря он это.

Развернувшись, я схватил его за запястье и вывернул руку за спину, Деграун обиженно замычал. Борислав, воспользовавшись тем, что я отвлекся, стукнул меня кулаком по голове, но как-то неуверенно, почти по-девчачьи. И только Быстрицкий предусмотрительно остался стоять в стороне и не лез. Тут же с обеих сторон от нас возникла Жанна и Мила.

— Отпусти их, Ярослав, — почти с мольбой произнесла Мила.

— Немедленно брось их, или я иду к директору! — строго произнесла Жанна.

— Что здесь творится?! — громоподобно пронесся по классу низкий голос учителя метрополийских языков, а по совместительству и завуча — Аглаи Святозаровны.

Глава 5

Все вышло не совсем так, как я рассчитывал, и теперь мы с Бориславом топтались на ковре перед столом директора школы. Сердито на нас поглядывала Аглая Святозаровна, женщина крупная и с довольно грозным даже в моменты хорошего расположения духа лицом. А за столом сидел сам директор — Платон Иванович Дубравин, он недовольно хмурил седые брови и раздраженно постукивал карандашом по столу.

— Непозволительное! Непозволительное поведение для молодых знатных юношей, — в который раз повторил он. — Я выслушал других учеников, и честно говоря, остался в замешательстве. Одни говорят, что зачинщиком драки были вы, граф, так как положили княжичу Гарвану кости из столовой в рюкзак. Другие говорят, что это вы, княжич, набросились на графа Григанского и спровоцировали конфликт. Так кто же из вас виновен?

Мы оба молчали. Как бы там ни было, жаловаться и ябедничать дело недостойное, даже Григанский это понимал.

— Значит, поступим так, — громко стукнул Платон Иванович карандашом по столу. — Раз сознаваться и признавать вину не желаете, я буду вынужден наказать вас обоих и незамедлительно сообщить об этом инциденте вашим родителям.

Мы с Бориславом обменялись злыми взглядами.

— Вы же, княжич, — Платон Иванович вперил в меня полный неодобрения взгляд, — очень подвели свою бабушку, и вам должно быть вдвойне стыдно. Она так надеялась, что вы будете себя вести благоразумно.

Я не отвечал, только кивал, уже мысленно представляя, какую сегодня мне истерику закатит бабка.

— А что за наказание? — нерешительно спросил Борислав, снова бросив в мою сторону ненавистный взгляд.

— Вы уже старшеклассники, и как в младших классах, давать вам дополнительные часы самостоятельных занятий я не могу, — развел руками директор, поджав недовольно рот. — Поэтому для вас — общественный труд на две недели. После уроков будете помогать учителям, проверять домашние задания и контрольные работы младших классов, а также будете помогать Агафье Трофимовне в библиотеке. Она дама пожилая и не может доставать книги с верхних полок, вы же отсортируете их и внесете в журнал.