— Не совсем, — ответил я. — Думаю, может быть нам и не придется прощаться.
Учитель непонимающе уставился на меня:
— Вы передумали возвращаться в школу, княжич? — осторожно поинтересовался он, хотя я видел скользнувшую надежду в его глазах.
— Нет, не передумал. Но хотел спросить, не хотите ли вы поработать в Варгановской школе?
Глаза Артемия Ивановича расширились от изумленной радости:
— Вы серьезно, княжич? Вы не шутите?
— Абсолютно серьезно, — заявил я.
Растерянно улыбаясь, учитель уставился на меня, не зная, что и сказать, потом робко поинтересовался:
— А ваша бабушка, Матильда Венедиктовна, она согласилась? На сколько мне известно, она лично тщательно отбирает педагогов для школы, и основной критерий отбора — большой опыт работы.
— Я ее уговорю, — заверил я учителя.
На лице Артемия Ивановича возникло смятения, он явно не поверил, что мне это под силу.
— Одну минуту, — бросил я и спешно покинул комнату учителя, на ходу доставая зеркало связи.
Остановившись в самом дальнем углу коридора, я отдал мысленный приказ зеркалу и замер, дожидаясь ответа.
Бабуля долго не отвечала, а когда ее лицо появилось в зеркале, сразу стало понятно, она как всегда не в духе.
— Ярик, ты? Что так темно? Я почти не вижу тебя, мой мальчик, — забурчала она. — Что-то случилось? Или ты в кои-то веки решил просто так поинтересоваться мои здоровьем?
— Я звоню по делу, — сухо ответил я.
— Так и знала, что просто так звонка от вас не дождешься, — раздраженно произнесла она. — Что там у тебя за дела, Ярик?
— Моему учителю Артемию Ивановичу нужна работа, ты должна предоставить ему место в нашей школе. Отец говорит, что у нас как раз имеется такое место.
Бабушка фыркнул, раздраженно хохотнула.
— Твой учитель? Сын этого торговца тряпками… Как там его? И что это за тон такой — ты должна? Нет, Ярик. Твоему учителю не место в Варгановской школе. Он слишком молод, и совсем не вызывает доверия. Я была крайне возмущена тем, что он взялся тебя обучать, но твоего отца не переубедить, если он решил. В моей же школе такого не будет!
— Будет, — твердо сказал я. — Или ты берешь его на работу, или я в первый же учебный день обернусь волком и напугаю всех этих знатных засранцев до мокрых штанов и седых волос.
— Ты не посмеешь, Ярослав! — грозно воскликнула она.
— Еще как посмею. Хочешь проверить? — не смог я сдержать злой улыбки.
— Это еще что такое?! Это вообще — как? Собственный внук меня шантажирует! О, боги! За что мне это? Я просто не понимаю…. Как?!… — бабушка от возмущения начала задыхаться, я же ждал, когда иссякнет это поток гневного кудахтанья.
Шантаж, конечно, не лучший способ для решения проблем, но по-хорошему с бабкой явно не получится.
— Сейчас же позвоню твоему отцу и расскажу о твоем отвратительном поведении! — сварливо заявила бабушка. — Ни в какую школу ты не пойдешь! Можешь забыть! Угрожать он будет, ишь какой! Ноги твоей на пороге школы не будет! Будешь и дальше сидеть со своим учителем в поместье теперь сколько вздумается. Ты меня понял, Ярослав?
— Нет, бабушка, — спокойно и хладнокровно ответил я. — Ты возьмешь на работу Артемия Ивановича. Можешь жаловаться отцу, но это меня вряд ли остановит. Мне не обязательно посещать школу, чтобы сделать то, что я пообещал. Я это сделаю тогда, когда ты не будешь ждать. Может быть прямо сейчас отправлюсь в школьное общежитие, а может явлюсь через пару дней средь бела дня. Вот же скандал-то будет! Интересно, скольких еще детей заберут из школы после такого?
Бабушка уставила на меня из зеркала злобный взгляд, ноздри ее сердито раздувались.
— Паршивец! — тяжело дыша, выплюнула она, потом брезгливо и нехотя добавила: — Ладно, пусть твой учитель завтра утром идет к директору, примем его, так уж и быть. Но я это запомнила, Ярик. — И погрозив мне пальцем из зеркала, бабушка рассоединила связь.
Я поспешил обратно в комнату, чувствуя, как поднимается настроение. Никаких мук совести о том, что только что шантажировал бабушку, я не испытывал. Удивительно, что она вообще оскорбилась. Ведь шантаж ее личный излюбленный способ держать все под контролем и манипулировать окружающими. Будет ли она жаловаться отцу — пусть. Мне плевать. Сейчас я чувствовал себя обязанным не дать учителю потерять то, что его ожидало. Я и так слишком многое изменил, в этом же случае я должен не допустить изменений.
Артемий Иванович при моем появлении застыл, прижав руки к груди и с вопрошающей надеждой уставившись на меня.
Я, довольный собою, кивнул, заулыбался:
— Завтра утром вас будет ждать директор. Бабушка заверила, что вас с радостью возьмут на работу.
Артемий Иванович так обрадовался, что едва ли не бросился меня обнимать, но спохватившись, быстро взял себя в руки и сдержанно произнес:
— Спасибо, княжич. Я этого никогда не забуду.
