Вороний закат - [41]

– Ты не понимаешь. У нас с Тнотой за плечами долгая и богатая история. Мы вместе видели то, чего не видел ни один человек. Я прошел тысячу миль Морока рядом с Тнотой и своим выживанием на каждой миле был обязан ему. Он тащился за мной в каждый встречный ад, а я старался не дать аду его пожрать. Да, мы породнились кровью и духом, и, клянусь святыми, я так его люблю, что расставаться – резать по живому. И все же Тнота относится к тебе совсем иначе, чем ко мне. Лучше. Теплее. Однако наседая, требуя выбрать, ты вынуждаешь его увязаться за мной.

– Ему нельзя! – буркнул Гиральт.

– Но ты не оставляешь выбора. Я же вижу, как вы смотрите друг на друга. Наши двадцать лет – ничто по сравнению с вашими двумя годами. У вас все глубже. Вы роднее. Тнота знает: ты пойдешь за ним куда угодно и ждать будешь бесконечно. Тебе он нужен, а мне – нет. И если ты перестанешь пилить его, мы оба останемся с ним.

– Хочешь, чтобы я сказал спасибо? – вытирая слезы, съязвил Гиральт.

– Честное слово, нет. Я даже обойдусь без твоего прощения. Просто соберись и будь готов завтра свалить с Границы, причем насовсем. Ты же выручил деньги за бриллианты Морока. Используй их, строй свою жизнь. А Тнота пойдет за тобой.

– А вдруг нет? – спросил Гиральт.

– Я прошагал с ним тысячу миль. И всегда знал, куда глядят его ноги. Пусть решит сам.

Дух милосердия, мир и в самом деле рехнулся. Я – психотерапевт супружеской пары, состоящей из однорукого фраканца и торговца с Границы.

Я оставил Гиральта, искренне надеясь, что поступил правильно. Однако не был уверен в своей правоте. Эх, старый засранец Тнота. Большего я не мог бы для тебя сделать.

Водиночестве я сидел на террасе, на крыше. Доски были мокрыми и скользкими после дождя. Неподалеку кто-то бесновался. Бедняга не успел спрятаться, когда полила черная жижа, и теперь вовсю голосил о предательстве и своем вырванном сердце.

Мне было скверно. Судьба имеет банальную и дрянную привычку не оправдывать ожиданий. Я, по сути, уговорил Гиральта отказаться от Тноты. И к чему, скажите на милость, это приведет?

А кроме того, я вдруг понял, что подыхаю. Мое тело сильно помолодело в белой камере – эдакий образцовый герой-вояка. На самом же деле я потихоньку портился. Кашель сделался горше прежнего, но дело было не только в кашле. Меня теперь убивал не Морок, а его отсутствие. Морока не хватало в земле, в ветре. Я терял отраву, текущую по моим жилам и костям. Мне недоставало ее, будто конченому алкашу – дозы. Предсказуемо, как движение лун: если я не наполнюсь Мороком, то просто развалюсь, постепенно сгнию заживо.

Когда-то давным-давно я так же стоял на валенградской крыше и смотрел, как Эзабет сплетает свет. Десять лет прошло. Целая вечность. Подробности стираются из памяти, превращаются в слова, в миф, остается лишь то, из чего складывается судьба. Но как Эзабет плела! Без очков и станка, просто голыми руками, на одном только мастерстве… Где-то она еще есть, и я, конечно, люблю ее. Но десять лет в свете, без плоти и крови, без привычного мира! Нынче Эзабет – не беззаботная летняя девчонка, которую долговязый юнец, вдруг ощутивший себя мужчиной, пытался впечатлить умением верховой езды.

Хотя за эти десять лет все здорово изменились. Тнота, познакомившись с мушкетной пулей и милостью хирурга, остался без руки. Я наполнился Мороком и сделался гоблином. Валию Нолл превратил в счетную машину. Может, Эзабет теперь – лишь образ в моей памяти, призрак света?

Я мысленно обругал себя за сопли, зная, что все равно буду их размазывать. Ну и дьявол с ними, главное, чтобы не только мир уделывал нас, но и мы его.

Задумавшись, я не заметил, как появилась Валия.

– Тнота пакует вещи. Собирается уехать утром.

– Отлично, – обрадовался я.

– Мне тут нравится, – обведя панораму взглядом, сообщила Валия. – Сверху все кажется таким мирным, правда?

В ее серебряных глазах плясали отблески городских огней – зеленых, синих, красных. Три луны почти выстроились в линию. В последнее время они сходились все быстрее.

Я не знал, что сказать, и потому промолчал. Валия подошла, присела неподалеку – рукой не достать, но чувствовался запах жасмина, ее духов. Я смутился и уставился вниз, на камни. Черт возьми, в Мороке куда проще. Разговариваешь только с призраками, а в них нет ничего, кроме твоих сожалений. На таких легко не обращать внимания. Впрочем, Валия – тоже призрак, лишь подобие прежней Валии, седое, с глазами, полными серебристой стали. Хотя, надо признать, она и раньше была стальной.

– Сходятся луны, – заметила Валия. – Скоро все они выстроятся в линию перед солнцем. Тройное схождение. Случается раз в девятьсот восемьдесят два года. И мы это увидим.

– Вряд ли что-то будет видно, если луны закроют солнце.

– Луны – просто кристальные сферы. Свет пройдет сквозь них. Зрелище ожидается примечательное.

– Навидался уже дерьма, – буркнул я.

– Злишься на меня?

– Нет, не злюсь.

– Не больно ты изменился. Злишься. Тебе не понравилось мое решение, – заключила Валия.

– Есть разница между «злишься» и «не нравится».

– Рихальт, в твое отсутствие я сделала много хорошего. Понимаю, почему тебе пришлось уйти и сотворить с собой такое. Но когда ты отправился исполнять великую миссию, война не закончилась.