Воронье Гнездо - [24]

Тяжелая и толстая металлическая дверь быстро открылась, будто с пинка, и ударилась о стену.

В комнату вошла статная девушка с доброй улыбкой, извинилась, сказала что они ненадолго и попросила звать ее Лилией. Почему? Потому что это и была Лилия.

За ней вошел огромный эльф с диким взглядом и двумя багровыми повязками на левой руке — Август.

Третим был юный эльф с кинокамерой наперевес. Да, с одной из тех дорогущих заморских камер — Мятежники могут себе это позволить.

— Начинай снимать! — сказала ему Лилия, а затем обратилась к судмедэкспертам. — А вы отойдите, прошу.

— Что значит "отойдите"? Эй, это вы отойдите, дамочка, у вас нет пра… — начал было один из них, но его зычно перебил Август своим коронным:

— Август! — вместо тысячи слов.

Мужчины в резиновых фартуках отошли, Лилия подошла к трупам, юный мятежник все это снимал.

— Дорогие мои, маленькие, глупенькие, свободолюбивые беженцы, — начала она, откровенно позируя, — вы, наверное, уже заметили, что у нас к вам не самые теплые чувства, но я сразу хочу извиниться за то, что случилось на заводе… Просто это был единственный способ выразить вам нашу ненависть и презрение. Я надеюсь, вы все поймете и простите нас. Но это мы снимаем не ради извинений, нет, милые мои. Сейчас я хочу заявить о полной серьезности наших намерений. Смотрите внимательно.

Оператор навел камеру на расчлененного эльфа. Лилия глубоко вздохнула, замерла, будто потеряла сознание и вот–вот упадет, а затем на выдохе взмахнула рухами, подняв в воздух взявшийся из ниоткуда розовый дымок, который окутал каждую часть эльфа, придавая им розовый ореол. Части начали сдвигаться друг к другу. Голова приблизилась к шее, и в момент их соприкосновения кожа и, скорее всего, остальная плоть начали будто плавиться, склеивая части тела по принципу сварки. Пара минут — и эльф совершенно цел, только теперь исполосован уродливыми шрамами в районе этой самой "сварки". Она приложила одну руку к его груди, другую — ко лбу. После ее недолгой мантры, собранный по кусочкам бедолага, что и следовало ожидать, ожил.

Не успев подняться, выкрикнуть что–то и понять, что он больше не у Славы дома, он был схвачен до нелепого крепкими руками Августа и обращен к камере. Лилия встала рядом и сказала:

— Да, поверьте своим глазам. Это ровно то, что вы думаете. Рады за эльфа? А вот мы — не очень. Потому что знаем, что его ждет. Ждет тоже самое, что и самых назойливых из вас. Мучения и смерть. Воскрешение, снова мучения и смерть. И так пока нам не надоест. Хотите так же? Для тех, кто посыл так и не понял: возвращайтесь в бараки, там вам будет лучше, чем здесь. Мы о вас же заботимся, маленькие. Снято.

Лилия попросила всех выйти и оставить ее одну. Судмедэксперты не сразу решили, что следует сделать, потому что прежде нужно было понять, кого они боятся больше — двухметровую ушастую глыбу или демоническую колдунью. Но все же вышли.

Девушка убедилась, что осталась одна, после чего проделала операцию "Сварки" уже с Горацием. Прежде чем оживлять его, она долго стояла рядом, положив на него руки и любуясь. Один черт знает, о чем она все это время так отстраненно размышляла, но в конце концов она вернула к жизни своего возлюбленного. Или, как она бы выразилась, свой талисман. Все праведное удивление Горация ситуацией и бледностью своей кожи Лилия сняла одним крепким, теплым объятием.

* * *

— Все! Приехали! — шофер сокрушенно стукнул по рулю и пожевал зубочистку.

— Чего там? — спросил нарядный мужчина.

— Да с хренов каких–то позакрывали… Сам не знаю, — водитель вышел навстречу пограничникам, шедшим от шлагбаума.

Мужчина в круглых очках и ярко–желтом костюме с зеленым галстуком ерзал по заднему сидению и выглядывал то в одно, то в другое окошко, нервно сжимая спинку водительского кресла. Сейчас он напоминал потерянного, беспомощного ребенка, одетого в престижную одежду, будто бы для утренника. В конце концов, спинка сидения ему осточертела, и он переложил руки себе на лацканы, принявшись остервенело их теребить. Этот нервный человек был в первую, по его мнению, очередь, уважаемым директором ряда кондитерских фабрик, потом уже отцом троих детей, далее — верным мужем, а потом уже — другом Кружка, Горация и Лилии, столь небрежно пропавших безвести прямо в канун второго за год дня его рождения (не настоящего, конечно, просто в паспортном столе сильно ошиблись при выставлении даты в свидетельство о рождении, написав "3 ноября" вместо "1 июня"). Несмотря на то, что друзья у него были на последнем месте, сейчас проблема их исчезновения была для него первоочередной. Не потому что он очень за них волновался, нет, хотя он и правда волновался, а просто потому что у него не было других проблем. На работе все прекрасно, семья счастлива и обеспечена, все замечательно и полно поводов просто наслаждаться жизнью. Так нет же, он нашел себе еще проблем и гоняется за ребятами, которых и видел–то всего раз, на выставке "Заумно—Сверхъестественных Фигур". Видимо, решение проблем для него и есть наслаждение жизнью. При этом, однако, по его виду не скажешь, что он особо самоуверен перед лицом невзгод.