Ворона - [2]
Счет неумолимо приближался к черной сотне, за которой уже ничего быть не могло.
— Эх, подружка, смотри, сколько воронья летает, а тебя нет. Видишь, как кругами выводят, слетелись, ждут меня. А я тебе хлебушка приготовила, как обычно. Мы с тобой столько времени проводили вместе. Неужели я так надоела тебе? Может ты другую подружку нашла себе? Видишь, сколько вопросов и ни одного ответа.
Взглядом полным отчаяния и надежды, она разглядывала верхушки засыпанных снегом деревьев и обледенелые крыши многоэтажек. Ей вдруг пришло в голову, что закованные в лед телевизионные антенны, напоминают могильные кресты на зимнем кладбище. От этой мысли ей стало жутко.
— Восемьдесят восемь, восемьдесят девять — чеканил колокольным набатом мозг. 89-й сложный был год, сын ушел в армию в одной стране, а вернулся в другую. Пустые полки, нищий народ, трудно было, но выжили как-то. Выжили. Светлое слово. Дарит надежду. Выжили. Онкология — это действительно приговор и билет в один конец. Ей это сказали еще в августе, пять месяцев назад, сразу после консилиума. Главврач, в белоснежном халате, вышел из кабинета, холёной ручкой со свежим маникюром, поправил на носу с горбинкой стильные очки в золотой оправе и цинично провел жирную, черную черту приговора: «Опухоль не операбельна. Вы обратились слишком поздно, вам осталось жить максимум три месяца, может быть чуть больше, идите домой, в вашем случае, медицина бессильна.
Он говорил что-то еще, но она уже не обращала внимания на его слова. Слезы текли, по щекам и душа разрывалась на части. Он говорил про химиотерапию и облучение, называл какие-то цифры, а она исступлённо смотрела на золотые часы на его руке и изредка всхлипывала, безнадежно и жалостливо.
— Девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь — стучало кровью в висках. Бабушка прожила 97 лет, так и умерла у меня на руках. Посмотрела в потолок, вздохнула и вдруг сказала: «Бога нет». И ушла, тихо, мирно и спокойно. Я думаю, она была не права. Бог есть. Почему-то именно сейчас подумала, что моя душа после смерти поселится в птицу, в ворону, например. Вот и будем мы с тобой подружка летать вместе. А почему бы и нет? Хоть поболтаем вволю.
— Все. Надо ставить точку. Не могу больше так. Спасибо тебе подружка. Если тебя нет, значит это знак, что пора и время вышло. Граф Монте-Кристо был не прав, ждать и надеяться не имеет смысла, все предельно ясно и понятно. Девяносто восемь, девяносто девять, сто.
Она высыпала на стол горсть таблеток, набрала стакан воды прямо из-под крана, и уже без всякой надежды бросила беглый взгляд в окно. Вороны не было. Она зажмурилась, несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, после чего, проглотила таблетки одну за другой, запивая их водой. Даже записки не оставила, пронеслось в голове, стены заходили ходуном, голова закружилась, картинки из её жизни замелькали перед глазами. Потом вдруг стало тихо и спокойно, она медленно уходила в вечность. «Слава Богу, всё!» — последнее, что откликнулось эхом в голове, прежде чем наступила полная темнота.
2
— Куда собралась? У тебя всегда так спокойно и просто? Ну, знаешь, голубушка, это еще заслужить надо, чтобы вот так без проблем, раз и все. Смотри, чего удумала? Это же эгоизм, в чистом виде. А ты помнишь, куда попадают самоубийцы, такие как ты? Таблетки сейчас делают свое дело. До ста ты посчитала. Всю жизнь перед глазами пропустила. Все вспомнила? Ничего не забыла? Может мне тебе напомнить, что ни будь, подружка?
Голос был странным. Ей показалось, что он близкий и знакомый, но в тоже время чужой и холодный. Своей хрипловатостью он напомнил ей воронье карканье или может быть голос диктора из старого репродуктора, который звучал сквозь стены. Она огляделась по сторонам. Всё было, как прежде. Знакомая комната, большое окно, на улице хлопьями шел снег. Но при этом яркое, слепящее глаза солнце. Странное ощущение легкости и душевной радости.
«Ничего не болит, — подумала она. Удивительное и давно забытое чувство. В этот момент проскочила мысль, — вот так и должна выглядеть смерть. Всю жизнь ты к ней готовишься, страдаешь, мучаешься, а потом она приходит и разом избавляет тебя от всего плохого. К сожалению, и от всего хорошего, избавляет тоже. Интересно, что-то же будет дальше?»
Голос заговорил снова и звучал так, словно его пропустили через металлическую трубу.
— Начнем с самого начала. Давай вспомним основные и самые важные события твоей жизни, тебе так легче будет расставить все по своим местам. Главное, ничего не перепутай, ничего не забудь и ничего не бойся, я же с тобой, — голос становился все громче и отчетливей. В какой-то момент закружилась голова. Ей стало казаться, что у неё сейчас лопнут барабанные перепонки. Она закрыла уши руками и прислонилась к стене, чтобы сохранить равновесие и не упасть.
Невероятно больших размеров ворона, с трудом сопротивляясь снегопаду, плавно подлетела к окну и села на карниз. Их разделяло всего лишь стекло, тонкая грань между реальностью и неизвестностью. Она осторожно подошла совсем близко к окну и приложила обе ладони к стеклу. Слезы текли по ее щекам, сердце колотилось бешено и учащенно. Ворона громко захлопала крыльями, отряхивая снег, звонко стукнула изогнутым клювом по стеклу, наклонила слегка голову на одну сторону и игриво подмигнула правым глазом.
Ночная гостья не заставила себя долго ждать. Едва Тагиров по команде прапорщика распахнул дверцу злополучной тумбочки, едва молодые бойцы нацелили свои подручные средства на место появления предполагаемого противника, едва Раздобудько прищурил свой слегка косивший левый глаз, а правый, который косил не хуже левого, навел на мушку, из тумбочки, словно гибрид кролика и кенгуру, большими прыжками выскочила белая крыса.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.