— Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь… — Упрямо твердили потрескавшиеся сухие губы.
Когда с её уст сорвалась магическая цифра 100. За спиной раздался громкий звук разбитого стекла. Она медленно открыла глаза. Комната, старенькая квартира, за окном хлопьями идет снег, на столе горсть таблеток и маленький медный крестик на ветхом шнурке, в руке старенькие вытертые тапочки с лямками крест-накрест.
— Мама, сколько раз я тебе говорил, не ставь ты эти банки возле двери, их проще выбросить, чем ждать, пока соседка заберет эту кучу ненужного стекла, по твоей душевной доброте. — Услышала она басовитый голос сына за спиной.
Она боялась пошевелиться и молча стояла, смотрела в обледенелое окно. Ей казалось, что сейчас все исчезнет, и она окажется снова одна, там, в Германии, на парковке, среди незнакомых людей. Она закрыла глаза и судорожно стала вспоминать молитвы, но как назло, ничего не приходило ей в голову.
— Мама, ну как же тебе не стыдно? У тебя же консилиум через час, доктор нас ждать не будет. Сегодня такой важный день, а ты еще не собралась. Отец там внизу извелся весь, бегает вокруг машины и места себе не находит, ты же знаешь, что ему волноваться нельзя. В общем, пять минут тебе на сборы. Ждем тебя внизу. Хлопнула входная дверь, и наступила полная тишина.
Невероятно больших размеров ворона, с трудом сопротивляясь снегопаду, плавно подлетела к окну и села на карниз. Их разделяло всего лишь оконное стекло, тонкая грань между настоящим и неизведанным. Она осторожно подошла совсем близко и приложила обе ладони к стеклу. Слёзы счастья текли по её щекам, сердце колотилось бешено и учащенно. Их глаза встретились на мгновение. Птица звонко стукнула изогнутым клювом по стеклу, наклонила слегка голову на одну сторону и игриво подмигнула правым глазом. После чего грациозно взмахнув крыльями, исчезла так же внезапно, как и появилась. Женщина медленно нарисовала на запотевшем оконном стекле сердечко пробитое стрелой, улыбнулась и прошептала:
— Спасибо тебе, Подружка!
