Ворона летает по геодезической - [17]

— А милиция?

Тетка пренебрежительно скривилась:

— Да ну, милиция… Приходили с собакой, искали, потом по квартирам ходили, все выспрашали, гумагу изводили. Да у нас разве найдут…

— С собакой, говоришь?

— С собакой. А собака ничего не нашла. У Петровны сын в милиции служит, он говорит — в подвале след пропал.

— Это у какой Петровны? — Ермолаев стал перебирать в уме имена соседей.

— Да у Мещеряковых-от.

— Это что, Серега Мещеряков в милиции служит?! Да он же хулиганом был.

— Ну, а таперь исправилси, в милицию приняли.

— Хм. Так говоришь, в подвале след потеряли, а это где?

— Да там где кийоск, в первой парадной, и ничего не сыскали. Да не могут они, вот и весь сказ, — она наклонилась и добавила шепотом, — а иначе, и не хотят.

— Да уж, Серый найдет, пожалуй. Пару желудей…

Ермолаев встал и подошел к окну. В душе стало пасмурно, как в этом несовершенном мире: вот ведь, после работы в душном и насквозь чужом каменном мешке вернулся домой, готов был землю целовать в городе своего детства, а кто-то взял и все испортил… Кстати, надо посетить Баскакова, начальника местной милиции.

В темном коридоре, пахнувшем прелым линолеумом, Ермолаев столкнулся с молодым выглаженным милиционером.

— Ба, какие люди! — радостно воскликнул блюститель. — Не узнаете?

— Нешто ты Охримов сын? — сморщил лоб Ермолаев.

— Да нет, не узнаете, что ли?

— За свою короткую жизнь я столько повидал физий, что всех и не упомнишь.

Милиционер построил обидчивое выражение.

— Да шутю я, шутю, — Ермолаев протянул руку. — Здорово, Серый.

— Здравствуйте, — милиционер растянул рот до ушей, показав десятки акульих зубов.

— Как она ничего?

— По-разному, а так все в норме. А вы как тут?

— С Баскаковым повидаться.

— А-а-а. У себя.

— Как он?

— Баскаков-то? Полковника получил.

— Ого.

— Так это гастролер, думаете? — рассуждал Ермолаев.

— Здесь народ здоровый, непьющий, морально устойчивый, военная часть, предприятие секретное, все друг друга знают, а если уж лиходей завелся, то это из пришлых, — делился своими соображениями полковник. — Главное, чтоб панику не поднимать, а то слухами обрастет и пошло-поехало…

— Он в одном районе работает, как я понял?

— Да нет, это просто совпадение. Тут маньяка нет — обычный грабитель. В последний раз, например, снял серьги и кольцо.

— Можно дела посмотреть?

— Не положено.

— А все-таки? По знакомству.

— И по знакомству не положено. Я ведь не лезу шпионов ловить. И вообще — ты же на отдыхе, вот и отдыхай…

Вечером Ермолаев пошел к Мещерякову. Тот начал плакаться в жилетку на свои неудачи. Рассказал, как недавно собственнолично задержал подозрительного типа, который крутился около школы. И был совершенно уверен, что это и есть тот самый маньяк. И одет странно, и выглядит как зомби, одно слово — псих. А потом этот тип предоставил твердое алиби, и Баскаков пригрозил выговором, когда уже забрезжила новая звездочка. Статистика, дескать, страдает, начальство под монастырь подвел, и вообще самодеятельность. Да, если не везет, то это надолго…

И вообще, Баскаков, вначале подгонявший расследование, теперь охладел к этому делу и с большим неодобрением отнесся к энтузиасту молодого сотрудника.

— Стареет наш полковник, как-то резко прыть потерял, — заключил Мещеряков. — О пенсии думает, что ли?

— Боится, что ты его подсидишь, — полушутя предположил Ермолаев. — Значит, ты решил сам расследованием заняться?

— Ну так… Не то, что бы… Почему бы и нет?

— А кому поручено?

— Сам полковник взял.

— Вот как? А ты-то доступ к материалам имеешь?

— Нет проблем, — ответил Мещеряков. — У нас с этим просто, все в шкафу лежит, а ключ на доске.

Ермолаев разложил бумаги на столе. «Нет, не прав Баскаков. Ограбление имело место только в последний раз. Во всех случаях смерть наступила от механической асфиксии. Все-таки маньяк? И еще — две последние жертвы учились в одной и той же школе, и все трое были ровесницами. Совпадение? Надо выяснить, были ли они знакомы между собой. Кстати, тетка сказала, что внучка ее знакомой училась в одном классе с последней жертвой преступника — вот, пусть Серый у нее поспрашивает. Или нет, можно и самому, а то придет милиционер, напугает всех, а так — просто знакомый пришел поинтересоваться, обычное дело. Ну ладно», — Ермолаев еще раз посмотрел на фотографии в материалах дела и закрыл папку.

«Что она так на меня смотрит? — удивился Ермолаев. — Как будто встретила старого знакомого. Но мы точно не встречались, хотя… Нет, точно нет».

— Вы — Виктория Царева? Я бы хотел пару вопросов задать, — продолжил он.

— Конечно, — Вика наконец отвела взгляд. — Проходите.

«Я точно ее где-то видел, и совсем недавно. Может на вокзале или на улице? Нет, на фотографии, в деле. А, вот оно что, — осенило Ермолаева. — Она похожа на Киру Савенко, вторую жертву преступника. Надеюсь, в этом совпадении нет ничего мистического…»

— Вика, а ты Анастасию Крымову хорошо знала? — Ермолаев сам не заметил, как перешел на «ты».

— Наську… Настю? Конечно. Мы же дружили, и в одном классе учились.

— А Киру Савенко?

— Нет, совсем не знала. Она из другого класса была.

— А я думал, вы двоюродные сестры — очень уж похожи.

— Да? — удивилась Вика. — Нет, никакие не сестры, вообще ее не знала.