Ворон: Сердце Лазаря - [46]

— Я думаю, — начинает Уоллес, но свет меняется, расплывчатое пятно изумрудного света сияет сквозь дождь. Они аккуратно проезжают перекресток, направляясь обратно к автостраде в город. Уоллес протирает запотевшее стекло одной рукой. — А, ясно. Ты думаешь, нынешнее утро как-то связано с тем, что Джим Унгер вышиб себе мозги.

Фрэнку хочется закурить, но Уоллес пытается бросить, поэтому он и не тянется к пачке в кармане рубашки.

— Во-первых, убийства продолжались после того, как По посадили, — отвечает он, — То есть да, конечно, их не было сколько — пару недель, месяц?

— Слыхал о маньяках-имитаторах, Фрэнк?

— Я тоже сначала так подумал. Но херня про стихи, найденные вместе с телом Бенджамина Дюбуа, никогда не попадала в газеты, Уолли.

— Понятия не имею, о чем ты, — форд сворачивает к въезду на автостраду. — Дьявол, ну ни хрена не видно…

— Рядом с телом Дюбуа обнаружили копию «Ворона» Эдгара Алана По. Несколько строк было подчеркнуто…

— Хочешь сказать, писанина на фонтане была из того же стихотворения?

— Ага, — отвечает Фрэнк. — Оттуда же.

— И ты хочешь выяснить, как имитатор узнал о стихах в деле Дюбуа.

Фрэнк достает пачку из кармана и нажимает на прикуриватель. Извиняется, но Уоллес трясет головой.

— По убили в Анголе неделю назад, так? — Фрэнк вынимает одну сигарету и убирает пачку обратно в карман.

— Ну да, — отвечает Уоллес, приоткрывая окно. Воздух врывается с громким неприятным звуком, оба вздрагивают от ледяных брызг. — Вроде правильно.

— И на следующий же, мать его, день Винс Норрис перерезал себе горло. Винс Норрис был партнером Джима Унгера.

— Винс Норрис был еще и чокнутым, Фрэнк, — Уоллес рисует пальцем круги около уха.

— Потом мы обнаруживаем тело в парке сегодня утром…

— Если это можно назвать телом, — Уоллес вновь трет лобовое стекло ладонью.

— … вместе со строкой из «Ворона», а потом и часу не проходит, как узнаем, что Джим Унгер мертв.

— И теперь ты думаешь, что убийство все-таки совершил полковник Горчица в библиотеке с помощью разводного ключа.[18]

Прикуриватель выскакивает, и Фрэнк закуривает от его раскаленного красно-оранжевого торца.

— Ты самая большая язва из тех, что мне попадались, Уолли, — говорит он, стараясь не выдать, что напуган и кое-что пробилось сквозь его защиту. Выдыхает, смотрит на ливень, на небо и растрепанные деревья. Ветер встряхивает форд, и заметно, что Уоллес с трудом удерживает машину на дороге.

— Это одна из моих сильных сторон, — ухмыляется Уоллес. — Не дает сунуть в рот собственный ствол по примеру недавно почившего детектива Унгера.

Фрэнк делает еще одну глубокую затяжку и наблюдает за тучами, припоминая, вид урагана на спутниковых фотографиях по телевизору.

Когда Джаред открывает глаза, ворон все еще сидит на его плече, жмется поближе к лицу, словно может украсть частицу тепла, которого нет в помине.

— Где мы?

Ворон отвечает тихим птичьим курлыканьем откуда-то из глубины горлышка.

Все еще льет. Джаред начинает думать, что дождь теперь навсегда, и воспоминания о солнце и о жизни одинаково лживы. Он не спал, но ощущение такое, будто видел сон. Не помнит, как выбрался из куста олеандра в Метэйри, но, судя по указателям, он снова в Старом квартале. Мощеная улица поблескивает под дюймовым слоем воды — ровная и прямая река, подпитываемая небом, водосточными трубами и хрустальными каскадами с крыш. Ему хочется лечь на мостовую, чтобы река унесла его по частицам, растворила его тело и сознание, всю боль, пока не останется ничего, кроме жирного радужного пятна. А потом исчезло бы и оно.

— Эй, мистер! — вопит кто-то. Черное лицо таращится на Джареда сверху из окна. Оно плавает и качается в прямоугольнике тени, обрамленном розовой штукатуркой, и человек снова кричит. — Соображения нету — под дождем шататься? Не слыхал разве, ураган идет?

Мне не хватило соображения даже для того, чтобы оставаться в мертвых, думает Джаред. Чего еще ждать от зомби, которому не хватает соображения даже для этого?

— И чего так разоделся, ща не Марди Гра! Эй! Птица твоя тоже промокнет!

Джаред машет человеку и отворачивается. Дождь стекает с черного латексного плаща Бенни, исчезает в ливне, капает с шутовской маски — он не помнит, когда снова ее надел. Переходит улицу вброд и прячется под ненадежной защитой, навесом магазинчика, торгующего травами и зельями вуду. Внутри магазина темно. Джаред стоит, разглядывая свое отражение в витрине.

И, смотря во мрак глубокий, долго ждал я, одинокий… [19]

Джаред трогает острый подбородок кожаного лица, скрывшего его собственное. Отражение следует его примеру.

— Да тебя смоет, мистер! — орет человек за его спиной с резким хриплым хохотом. — Майкл смоет в море вас обоих!

Длинный черный автомобиль проезжает мимо, разрезает реку, текущую по улице Тулузы, обдает брызгами тротуар и Джареда. Он оборачивается, успевает мельком увидеть водителя сквозь окно Ральфа Рида и его Христианской коалиции и дошел до обещаний «очистить» Французский квартал. Конечно, на самом деле он не слишком усердствовал с выполнением обещаний: так, пара налетов на порнографию на потребу прессе, арест владельца магазина, продававшего стеклянные трубки, больше задержанных на ночь проституток обоих полов. Безобидные символические жесты, раздутые СМИ, и ничего больше, пока на него не свалилось одно из самых громких дел в изобиловавшей убийствами истории города. Серия жестоких расправ, судя по всему совершенных человеком, которого местная радиознаменитость успела припечатать как «якобы художника, порнографа самой нездоровой разновидности».