Ворон: Сердце Лазаря - [15]

— Держи руки вот так, Линда, и все будет в порядке. Ничего не случится, если будешь делать, как я велел. Поняла?

— Ага, — прозвучало очень слабо и будто издалека. — Я поняла, Фрэнк.

— Я быстро, клянусь. Только до патрульной машины и обратно, хорошо?

— Ага, — сказала она, и он оставил ее, спустился по лестнице в толпу слоняющихся перед зданием людей. Толстуха в зеленых бигуди взглянула на него и ухмыльнулась, блеснув серебряной коронкой на переднем зубе.

— Ты там хоть кого-нибудь в живых оставил, юноша? — спросила она пробирающегося сквозь толпу Фрэнка. Он не отвечал, не обращал внимания ни на кого. Пока он и Линда были наверху, снова начался дождь, он чувствовал, как холодные капли смывают грязь с его кожи. Он сжимал кольцо и шел к машине, молясь не тому Богу, в которого верил. Молясь, чтобы успеть дойти до машины, прежде чем вырвет, чтобы успеть вызвать помощь, прежде чем она умрет там одна.

И когда он дошел, с реки донесся гром, похожий на мягкое эхо ружейного выстрела, и завывания приближающихся сирен.

Линда Гетти не умерла, но едва не потеряла ногу и навсегда осталась хромой. Он навестил ее в больнице только однажды, вернуть кольцо из белого золота. Линда приняла его, словно забирала назад признание. Фрэнк знал, что примерно так и было. Она вышла в отставку еще не закончив сражаться с физиотерапией, а Фрэнк без особых усилий перевелся в отдел убийств.

Но сначала он узнал, что тем днем по меньшей мере два наряда были на дежурстве в Ибервиле, в минутах езды от них. Оба сообщили диспетчеру о проблемах с двигателем, когда их вызвали на подмогу. Тем же вечером, вернувшись в участок, Фрэнк обнаружил, что кто-то написал краской из баллончика на шкафчике Линды ЛЕСБИ. Большими красными буквами. И приклеил скотчем использованные окровавленные тампоны к дверце.

Он застыл, глядя на это, и старый страх перед разоблачением боролся в нем с не испытанным до того ни разу возмущением. Даже когда приходилось выслушивать дурацкие шутки про гомиков или смотреть в сторону, когда кто-нибудь избивал педика; все это время он подыгрывал, опасаясь навлечь на себя подозрения или издевательства.

Он смотрел на испоганенный шкафчик и видел, как жизнь вытекает из безвольно привалившейся к стене Линды Гетти, как ее синие полицейские брюки становятся черными от крови. Она не проронила ни одной гребаной слезинки, только спокойно сняла кольцо с пальца.

Скажи, что я по-прежнему люблю ее.

Кольцо все еще лежало в нагрудном кармане, и пятна на его полированном металле были так похожи на расплывчатые багровые буквы на дверце. Позже Фрэнк осознал: если каждому раз в жизни дается миг близкого и возможного искупления, то для него этот момент наступил в раздевалке. Его единственный шанс изменить ход своей жизни. Пригоршня секунд, когда все было так же ясно, так же просто, как нотка смирения, пробившаяся в голосе Линды сквозь боль и шок.

— Напарников надо выбирать осторожно, — сказал Донован за его спиной, вот так взял и сказал, и страх затопил разгорающийся гнев. Холодный, влажный страх, который погасил столько пожаров раньше и удушит еще тысячи. Фрэнк повернулся, оказавшись лицом к лицу с Джо Донованом, грузным мужчиной в шрамах от угрей, и слова были у него на языке, правильные слова, но стоило ему заговорить, они улетучились. Все, что он смог выдавить, было:

— Да. Да, конечно. Лишняя осторожность никогда не повредит, верно?

— Нет, никак не повредит, — сказал Джо Донован. Он ухмыльнулся, подтверждая, что разговаривает с одним из своих, одним из сознающих: иногда необходимо принести жертву во имя поддержания наивысшей чистоты. — Ничего личного, Фрэнк. Ты же понимаешь.

— Ага, — ответил Фрэнк. — Да, конечно.

Так что на следующий день, похмельный и изнуренный многочасовыми пьяными кошмарами, в которых он снова и снова сталкивался с Роем-наркоманом-психопатом, Фрэнк навестил ее и вернул кольцо. Когда он пришел, в комнате была еще одна женщина, худенькая белая девушка с серьгой в правой ноздре и татуировками на руках. Линда шепнула ей что-то, и девушка оставила их наедине, по пути одарив Фрэнка полным подозрения взглядом.

В глазах Линды была такая же муть от обезболивающего, как днем раньше от боли, ее голос звучал плоско и невыразительно. Она заморгала и попыталась улыбнуться. Фрэнк вытащил кольцо из кармана. Он смыл кровь, и металл тускло блестел в белом свете больничной палаты.

— Спасибо, — прохрипела она.

— Не за что, — Фрэнк пожал плечами. — Слушай, тебя тут хорошо лечат?

— Все, что может пожелать девушка, — на этот раз она все-таки улыбнулась, честно и устало, заставив его уставиться на обшарпанные носы своих ботинок.

— Ну, дай знать, если я могу что-нибудь сделать. Мне надо обратно в участок, столько возни с проклятыми бумажками из-за вчерашнего. Сама понимаешь, — она кивнула, потом протянула руку и коснулась его.

— Фрэнк, ты знал?

Он не ответил, нервно глянул на нее, потом на дверь, мечтая поскорее выбраться отсюда.

— Нет, — и это отчасти было правдой, он не знал.

— Черт. Извини. Я думала, все знают.

— Ты просто отдыхай и поправляйся, ладно?

Девушка вернулась и стояла в дверях, молчаливо давая понять, что его время вышло.