Ворон - [11]

– Слопцом.

– Что это?

– Ты слушай, слушай. Дело тут такое. Соболь всегда идёт по колоде, то есть по поваленному дереву. Ему так удобнее.

Николай Николаевич обтёр ладонью масляные губы, стал тереть маслянистость между пальцев, скатывая её в грязные катышки.

– Значит, если на его пути лежит колода, то по земле он не пойдёт, только по колоде. Этим раньше пользовались. Никакой привады не надо.

Тамга лежала у порога.

Витя достал из тумбочки старую книгу без корешка и переплёта; теперь лениво перелистывал её изжелтевшие страницы.

Артёмыч, швыркая, допивал чай. По стенам суетились отсветы зажжённого светильника.

– Отец выискивал ту колоду, по которой соболь бегает чаще, – продолжал Николай Николаевич.

Дима его почти не слушал. На сегодня охотничьих премудростей и без того было предостаточно. В глазах собирался жар, приходилось щуриться, чтобы они не закрылись.

Услышав, как хихикают охотники, отвлёкся к их разговору. Сквозь дядины слова пытался разобрать, о чём они говорят.

– Ну да, ну да, – шептал Артёмыч.

– У тебя что, по-другому? – отчего-то весело спросил Витя.

– Натягивал на неё слопец, – продолжал дядя.

– Да всё то же, – продолжал Артёмыч. – Особенно где-нибудь в общем месте. В автобусе.

– Или в магазине.

– Ну да. Хочешь расслабиться, пустить мягкого шептуна, а в итоге грохочешь зарядом, как из двустволки, аж стены дрожат.

Артёмыч зашёлся лающим прерывистым смехом, напоминающим голос песца. Дима, догадавшись, о чём он говорит, вяло, беззвучно хмыкнул. У Артёмыча все шутки были об одном.

– Соболь, значит, бежал по колоде, задевал привод, – Николай Николаевич не замечал общей весёлости, – и на него с размаху падало брёвнышко. – Охотник хлопнул ладонью по столу: – Блямц!

Дима вздрогнул и понял, что даже с открытыми глазами успел задремать.

– Вот тебе и слопец. Слопнул соболька, и всё тут. Раздавил, а мех не попортил.

– Ты бы лучше рассказал, как ворона поймать, – отозвался Артёмыч.

– Расскажу, – тут же ответил Николай Николаевич, словно только и ждал этой просьбы. – Хоть завтра поставлю тебе силок. И всё, не будет ворона.

– А чего тебе ворон? – зевнул Витя.

– А то, что не отстанет. Будет тебе каждый день мясо клевать. Потом своей жене повезёшь его обглодки.

– Да ну…

– Вот тебе и ну. Птица ушлая. Знаем мы таких. От кедровок проблем будет, а тут ещё ворон. Ну что? – Артёмыч посмотрел на Николая Николаевича. – Поставишь петлю?

– Сказал же, поставлю. Завтра из своего ворона сделаешь закваску для соболя.

– Договорились! – рассмеялся Артёмыч.

Дима этот разговор уже не слышал. Усталость окончательно сморила его. Он так и заснул – поверх спальника, в одежде.

Глава четвёртая

Утром Николай Николаевич насторожил сразу три петли. На зацепках укрепил полешки, по одному на каждую петлю. Они должны были намертво пригвоздить ворона к лиственнице, кандалами повиснуть на его лапке. Из такой ловушки не уйти даже лисице.

– Будет тут метаться на привязи, потом околеет. А может, и нас дождётся, – шептал дядя.

Тамга с интересом поглядывала на него.

Николай Николаевич ещё проверял зацепки, когда другие охотники отправились в лес. Сегодня Дима шёл с Артёмычем – учиться капканной ловле.

Тонкие, исчерченные голубыми полосами облака стелились по высокому небу. Кроны лиственниц едва покачивались, осыпая вниз собранную на ветвях кухту[10]. Пошёл снег – крупными, лохматыми снежинками. Голоса охотников в широкой тишине проходили далеко сквозь чащу, беспокоя и остерегая всякого зверька.

Первый километр дался Диме с большим трудом. Ноги ныли и пульсировали. После вчерашнего выхода хотелось отлежаться ещё несколько деньков. Удручало то, что пожаловаться было некому. Уж точно не Артёмычу.

Дима давно придумал, какими словами расскажет Кристине о трудностях охоты, но не ожидал, что его слова будут настолько правдивыми.

«Ничего, ради такой истории можно потерпеть», – подбадривал он себя, и вскоре боль в ногах утихла. Их сковало тяжёлое, но приятное онемение. Взбодрившись, Дима почувствовал, что сегодня готов пройти не меньше, чем вчера.

Опять взял с собой ружьё. Николай Николаевич предупредил его, что стрелять не придётся, но Дима настоял. Сказал, что хочет привыкнуть к его тяжести на плече, а на деле мечтал самостоятельно подстрелить соболя – удивить и обрадовать дядю.

«Он, конечно, не похвалит. Не скажет ни слова. Но относиться после этого будет по-другому. Охотник начинается с первой добычи».

Дима опасался, что ходить с Артёмычем будет не так интересно, но ошибся. Капканная охота оказалась настоящим приключением со множеством загадок и уловок. Вскоре он так увлёкся, что совсем забыл об усталости.

Одолев заснеженный холм, спустившись в заледеневшее русло реки и перебравшись через мёрзлую гарь, они нашли первую сбежку – соболиную тропку, в которую со всей округи стекались разрозненные следы зверьков. Она вела к жировочным залежам, но сейчас это было не так важно. Сбежка сама по себе замечательное место для ловушек.

Артёмыч учил Диму разбирать следы, выискивать из них наиболее глубокий и уединённый – в этом месте соболь делал большой прыжок, а значит, падал на снег всем весом.

– Если поставить тут капкан, шансов больше. Чем крепче он наступит, тем лучше. Если дробит мелким шагом, может проскочить. А тут – хрясь, и добро пожаловать на шубу.