Ворон Кутха - [5]
— Скорей! На помощь!
Заторопился песец, подбежал, спрашивает:
— Чего ты кричишь?
— На помощь зову, — отвечает лисица. — Если сейчас но поддержать скалу, она оборвётся и мы оба погибнем!
Испугался круглоухий, спрашивает, заикаясь от страха;
— Что же нам делать?
— Подопри скалу! — кричит рыжая. — Подопри скорей, поддержи её плечом, а я побегу натаскаю камней, чтоб её укрепить!
Прислонился песец плечом к камню, держит скалу. Убежала лисица, остановилась, обернулась, видит: натужился песец, скалу подпирает. Рассмеялась рыжая и потрусила полегоньку домой.
Долго стоял круглоухий, дрожал: стоять боязно, а отпустить скалу ещё страшней. На плече плешинку протёр, так старался.
Если увидишь песца с изъяном на плече, знай — это тот, что лису от скалы спасал.
Храбрый Медведь
Жили вместе птичка с мышкой. Вместе собирали зёрна.
Ну, собирали они, собирали, птичка и говорит:
— Хватит нам зёрен на целую зиму. Теперь давай делить.
Стали делить. Птичке — зерно, мышке — зерно. Мышке — зерно, птичке — зерно. Разделили зёрна поровну, а одно зёрнышко лишнее осталось.
Как быть?
Мышка говорит:
— Это зёрнышко моё. Я больше тебя работала, я землю рыла, — даже коготки у меня разболелись.
А птичка в ответ:
— Нет, это моё зёрнышко. Я больше работала. Я зёрнышки сверху высматривала, всё летала да летала, — даже крылья у меня разболелись.
Спорили, спорили, да и подрались. Так дерутся, что по всему лесу крик да писк стоит.
Дрались они, дрались, пищали, пищали — никак друг друга одолеть не могут. Побежали они помощи себе искать.
Птичка в помощники себе Гром-птицу позвала.
Мышка храброго, сильного помощника — самого медведя — привела.
Размахнулся медведь, ударил Гром-птицу по крылу кулаком.
Сломалось крыло — гром грянул.
Испугалась тут мышка, юркнула под кусочек коры и сидит там. А сам-то медведь и того больше испугался. Смотрит по сторонам:
— Где моя мышка? Нет мышки!
С испуга медведь прочь побежал, да на кусочек коры наступил. Наступил, а под корой что-то треснуло.
«Ну, — думает медведь, — стреляют!»
И пустился храбрый медведь бежать что было сил.
А это у мышки зуб треснул.
Летучая Мышь
Летучая мышь сидела на дереве. Смотрела на своих детей и похвалялась:
— Вы всех счастливее! Лучше всех живёте! Летаете, как птицы, бегаете, как звери.
В это время пролетали мимо гуси. Вожак увидел летучую мышь и закричал:
— Война началась! Все птицы отдали своих детей в войска. Почему ты, летучая мышь, сидишь, прохлаждаешься?
— Что это ты говоришь! То ведь птицы отдали. А я разве птица? — ответила летучая мышь и побежала в лес.
Гуси посмотрели, сказали:
— Да, это — зверь! Бегает, не летает.
Летучая мышь бежит и смеётся:
— Глупые гуси! Пусть сами воюют. А мы, детки, пойдём гулять.
Идут по тайге, не торопятся. Навстречу бегут кабаны. Старший кабан увидал летучую мышь, остановился и говорит:
— Война пришла! Все звери послали детей воевать. А ты с ними гуляешь!
— Что ты, кабан, да разве я зверь? — сказала летучая мышь и полетела.
Кабаны удивились, говорят:
— Да, это птица. Летит, не бежит.
Кончилась война. Птицы и звери победили врагов. Идут звери с войны. Радуются, песни поют. Летучая мышь с детьми сбоку пристала, тоже запела.
— Прочь! — закричали звери. Прогнали летучую мышь с детьми.
С тех пор перестали летучие мыши бегать по земле.
Летят с войны птицы. Веселятся, песни поют. Летучая мышь со своими детьми опять сбоку пристала.
— Прочь! — закричали птицы и прогнали летучую мышь с детьми. Та испугалась. Улетела, спряталась.
С тех пор летучие мыши летают только ночью. Да и то таятся: боятся птиц и зверей.
Кем быть?
Заупрямился однажды медвежонок Кайнехак, перестал слушаться родителей.
— Не буду я больше медведем! Хочу кем-нибудь другим стать.
Сказал так и убежал. Шёл-шёл, в тундре очутился. Хорошо там, цветов много, солнце греет. Возле норки евражка сидит, передние лапки свесила, на хвостик опирается, свистит, как песню поёт.
— И я хочу стоять столбиком, — говорит медвежонок, — и буду свистеть, как евражка.
Сел Кайнехак на холмик, передние лапки свесил, на хвост опёрся: совсем как евражка. И давай свистеть… но получился громкий рёв. Испугалась евражка и убежала.
Досадно стало медвежонку. Побрёл он дальше. Видит — олени пасутся. Подошёл к одному из них, спрашивает:
— Ты кто? Я ещё таких рогатых зверей не видывал.
— Я олень.
— Я тоже буду оленем.
— Ладно, мне будет веселей. Давай побежим! Кто быстрее?
Пока медвежонок ковылял на своих кривых лапках, оленя и след простыл.
— Не так уж интересно быть оленем, — пробормотал Кайнехак и пошёл дальше. Недалеко от озера он увидел утку.
— Лучше я стану уткой: она и ходит не так быстро и летать умеет.
Стал медвежонок на задние лапы, замахал передними, как крыльями, прыгнул изо всех сил и… шмякнулся на землю.
— Давай я научу тебя, как надо летать, — предложила утка, — идём к берегу, там с обрыва легче начинать.
Стала утка на самом краю обрыва, расправила крылья и полетела над водой.
Прыгнул за ней Кайнехак — да как бултыхнется в воду! С головой окунулся. Вынырнул, лапами по воде бьёт, отфыркивается, еле на сушу выбрался. Стоит мокрый медвежонок, отряхивается. Вода холодная, удовольствия мало, когда зуб на зуб не попадает!
