Ворон и голубка - [3]

— Как я хотела бы поговорить сейчас с отцом, — вздохнула девушка, гладя мягкий шелк. Он всегда был истинной опорой и защитой. Немудрено, что после смерти отца мать цеплялась за каждую протянутую руку. Синара была не из таких — она найдет способ справиться с Феликсом. Так или иначе, в их обществе приняты браки по расчету.

Упрямо сцепив зубы и распрямив плечи, Синара попыталась не думать о темных сторонах характера Феликса, хотя чувствовала: под лощеной внешностью кроются непроницаемо-зловещие глубины.

— Я хочу помочь Брендону, — тихо сказала она скорее себе, чем горничной. — Мне не все равно, что случится с семьей, и я люблю родных.

— По-моему, даже слишком любите, — раздраженно прищелкнула языком Тильди. — Ваши глаза покраснели и распухли, мисс Синара. Видно, вы всю ночь не спали!

— Н-не спала. — Синара поглядела на горничную: — А ты не беспокоилась бы, окажись твой брат в Ньюгейтской тюрьме?

— У меня нет брата. Ну а теперь, мисс, вот что: необходимо хорошенько умыться холодной водой. Мистер Феликс заметит, что вы волновались, и вот уж недоволен-то будет!

— Кроме матери и Брендона, у меня больше никого нет…

При мысли о предстоящем испытании у Синары все внутри сжалось.

— Если бы мы были знакомы еще с каким-нибудь могущественным человеком! Но мы всегда жили в деревне. Ни у мамы, ни у меня почти нет связей в Лондоне.

Тильди покачала головой и закатила глаза:

— Да уж, влиятельный друг нам не помешал бы.

Решительно прошагав к кровати, горничная потрогала тончайшее мехельнское кружево, белой пеной окаймлявшее вырез платья:

— Вам, пожалуй, пора одеваться. И, бросив проницательный взгляд на хозяйку, добавила:

— Извините за правду, но, думаю, мистер Брендон вряд ли женился бы на девушке, которую не выносит, только чтобы спасти вашу шкуру!

Синара гневно уставилась на не в меру откровенную горничную:

— Женился бы! Не будь такой жестокой, Тильди! Я люблю Брендона, и раньше он не раз помогал мне!

— По сравнению с ним у вас проблем-то таких не случалось! Вы в сто раз надежнее, чем он, были и будете!

— Ну что ж… природа одарила нас не одинаково. Брендон — более пылкий и порывистый, чем я.

Тильди с истинно материнской любовью обняла девушку. Худенькие плечи Синары дрожали от безмолвных рыданий.

— Этот стервятник, Феликс Сеймур, давно высматривал вас, и теперь наконец дождался случая добиться своего! Но помяните мои слова, он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь мистеру Брендону.

Синара решительно тряхнула головой, так, что собранные за затылке золотистые локоны весело заплясали:

— Ты ошибаешься, Тильди!

Горничная разжала руки и нежно погладила подопечную по склоненной головке:

— Поскольку Макс умер, хотелось бы мне, чтобы этот его устрашающий кузен, Мерлин Сеймур, получил титул и власть. Вот его я уважаю. Не держись он вечно в стороне от всех, я легко могла бы влюбиться в него. Он не то что злобный негодяй Феликс.

Синара подняла горящие, мокрые от слез глаза: Нам не следует говорить о Мерлине Сеймуре. Вот уж он, уверена, и шагу не ступит, чтобы мне помочь. После гибели Макса я видела его лишь однажды, и он даже не выразил соболезнования.

— Вы сами сказали, что он сильно болел с самого окончания войны.

— Да, пришлось ехать за границу, чтобы залечить рану в ноге.

— Бьюсь об заклад, смерть мистера Макса разбила ему сердце. Они были ближе родных братьев. Мерлин не позволил бы вам выйти за Феликса.

Тильди поправила выбившуюся прядку и приколола готовый упасть бутон флердоранжа.

— Возможно, не позволил бы, — согласилась Синара. Горничная надела на нее корсет, и пока затягивала шнуровку, девушка схватилась за спинку кровати, закрыла глаза и попыталась вспомнить дорогое лицо Макса, но вместо этого перед мысленным взором всплыла сцена встречи с Мерлином Сеймуром на похоронах жениха.

Мерлин выглядел бледным, осунувшимся и таким исхудавшим, что казался тенью.

Из-за ужасной худобы плечи казались неестественно широкими. Синаре было известно, что Мерлин получил рану в бедро в битве под Ватерлоо, такую тяжелую, что едва не умер. На похоронах он был в мундире и при всех регалиях, но позднее ей сказали, что Мерлин продал свой патент. Что он делает сейчас? Вернулся ли с континента?

Они знали друг друга всю жизнь, но если Макс с детства был непоседой, озорником, вечно веселым и готовым на любую, самую невероятную проделку, Мерлин оставался сдержанным, скрытным и задумчивым. Даже внешне братья были полной противоположностью — темные волосы, глаза и загорелая кожа Мерлина резко контрастировали со светлой шевелюрой Макса. Мерлин представлялся таинственным, будоражившим сердце волшебником с пронизывающим взглядом, проникавшим в самые затаенные мысли. Синара всегда побаивалась его, но Макс уверял, что на свете нет человека добрее, вернее и более сострадательного, чем Мерлин. Но он все-таки пугал девушку, и когда в день ее четырнадцатилетия первый и единственный раз попытался поцеловать Синару, та откровенно призналась, что ненавидит его и его черные, настойчиво-проницательные глаза. Синара, наверное, сильно обидела Мерлина, потому что с тех пор он старался держаться подальше от нее.