Ворлок из Гардарики - [11]

Вратко захрипел от ужаса, пытаясь позвать на помощь. Сорвался на бессловесный крик, визгливый и надтреснутый.

И только услышав басовитый голос, пророкотавший на северном наречии: «Никак плавает кто-то?» – новгородец понял, что спасен.

Страшный дракон оказался не чем иным, как носовой фигурой корабля викингов. Вот уж без малого триста лет корабли эти наводили ужас на побережья Варяжского и Северного морей, земли франков и гишпанцев, греков и италийцев, арабов и мавров.

Вот только не будет ли такое спасение хуже смерти?

Угодить в рабство и до конца жизни носить навоз, удобряя скудные каменистые земли где-нибудь во фьорде?

В воду полетела веревка. Плюхнулась в аршине от головы Вратко.

– Хватайся! – приказал все тот же голос.

Парень попытался разжать пальцы и не смог.

– Держись за веревку!

Легко ему говорить… А тут даже если от бочонка отцепится, неизвестно, сможет ли удержать в руках мокрую веревку.

– Он не может, Олаф! Не видишь, руки закостенели! – проговорил второй человек. Властный и решительный. – Помоги ему!

Наверное, Олаф медлил в нерешительности, поскольку на борту корабля засмеялись, и кто-то скрипуче произнес:

– Не бойся промочить порты. День обещает быть ясным, высушишь!

– Я не боюсь воды, – отвечал бас. – Я не хочу вылавливать труп! Мокрый, холодный, скользкий…

– Трупы не кричат.

– Слыхал я о ворлоках, которые…

– Где ты здесь видел ворлока? Хочешь, я сложу вису о твоей отваге?

– Лучше сложи вису о том, как Олаф в воде не был, а порты мокрые оказались! – вновь засмеялся обладатель скрипучего голоса.

– Я никого не боюсь!

Сразу после этих слов что-то тяжелое ударилось о воду. Гулко, но без плеска.

Мгновение, и в двух саженях от Вратко вынырнула голова. Гладкая, облепленная намокшими волосами – так, что и цвета их не разобрать. Человек отфыркнулся, будто тюлень, в два гребка подобрался поближе. Спросил опасливо:

– Эй, утопленник… Живой или нет?

– Живой… – ответил Вратко одними губами.

Спаситель не услышал:

– Утонул, что ли, совсем?

– Живой я! – Новгородец пошевелил плечами, от чего бочонок заплясал на волне. Закричал, как ему показалось, во все горло: – Живой!!!

Человек услышал его сипение. Подплыл ближе.

– За веревку ухватишься?

– Нет… – Вратко покачал головой.

– Ясно.

Олаф пошарил в воде, нащупал конец веревки, просунул его новгородцу под мышки, завязал на спине.

– Тяни! – закричал он, высовываясь из воды едва ли не по пояс.

На корабле потянули. Быстро и слаженно.

Вот и просмоленный борт, весла, торчащие словно ноги у жука, круглые щиты, развешанные вдоль верхнего бруса. Веревка рванула вверх, чьи-то руки заботливо подхватили парня, перевалили через ограждение и уложили на палубу.

– Сигурд, забери у него бочонок, – приказал обладатель властного голоса.

– Ага, сейчас… – Над Вратко склонилось морщинистое лицо, окруженное венчиком редких седых волос. Значит, вот кто скрипел и издевался над Олафом и его портами. – Вона как вцепился. Не отдерешь.

– Пальцы разжимай! – приказал решительный.

– Гляди, не повыламывай! – Это уже Олаф вернулся, если судить по голосу. – Зря я, что ли, в холодную воду лез?

– Не криви душой, дубина, вода что парное молоко! – огрызнулся Сигурд.

– Что ж ты сам не нырял?

– Доживи до моих лет, сосунок, поймешь, что самому таскать угли из очага не обязательно. Главное – уметь находить того, кто будет таскать их для тебя.

Вокруг с готовностью захохотали. Вратко не мог понять, над чем смеются урманы. Ведь он – не уголь, а море – не очаг.

Сигурд терпеливо разжимал пальцы новгородца. Один за другим. Без излишних усилий. Наконец бочонок отправился куда-то в сторону.

– Скидай рубаху с портами, парень. Сушиться будем…

– Подбери ему что-нибудь из моего сундука, Сигурд, – сказал предводитель.

– Могу свою рубаху ему подарить, – под хохот толпы предложил Олаф.

Что ж они все смеются? Вуй Ждан когда-то сказал: смех без причины – признак дурачины. Или есть причина?

Снизу роста окружавших его урманов было не разобрать, но Вратко поглядел и понял, что басовитый Олаф, с одежды которого продолжала стекать вода, на голову выше любого из своих товарищей, а его, Вратко, так и на две, не меньше. Словен представил, как сидела бы на нем рубаха великана, и невольно улыбнулся непослушными губами.

– Гляди, смеется! – заметил Олаф. – Значит, не помрет.

– Вот-вот, а ты его загодя в живые мертвецы записал! – покачал головой Сигурд и убежал. Должно быть, за одеждой для Вратко.

Парень с усилием оттолкнулся руками от палубы и сел. Нехорошо гостю, да еще младшему по возрасту, лежать, когда хозяева стоят. Правда, сидеть тоже как-то не очень пристойно, но все же лучше.

– Ты на «Слейпнире»,[14] парень, – проговорил предводитель. – Я – Хродгейр Черный Скальд. Я служу хевдингу[15] Ториру Злая Секира из Лесной Долины, что в Хёрдаланде. А он, в свою очередь, служит конунгу Харальду Суровому. Кто ты? Как оказался посреди моря? Расскажи мне свою историю, парень. Расскажи честно, не утаивая ничего.

Говоривший оказался мужчиной среднего роста – не слишком широкоплечим, без выпирающих из рукавов рубахи мышц, но плотно сбитым и вместе с тем легким и подвижным, словно конь южных кровей. А вот масти он был необычной для норвежских мореходов – волосы черные, словно вороново крыло. В черной бороде серебрился клок седых волос, хотя на вид воину было не больше тридцати лет.