Вор в роли Богарта - [71]

Да, то был бы совсем другой разговор. Разве не мог бы я примоститься где-нибудь, ну, скажем, на кушетке в гостиной, зная, что хозяева квартиры спят в спальне? Предварительно позаботившись о том, чтоб проснуться раньше их? Ну а если бы даже они обнаружили меня спящим где-нибудь у камина, неужели не сумел бы я как-нибудь оправдаться? Ну, допустим, сказал бы им, что напился. Напился и по ошибке забрел не в ту квартиру, к которой, волею случая, подошли мои ключи. Ужасно извиняюсь, этого никогда не повториться. А теперь прощайте, мне пора домой.

Ну скажите, разве такое не возможно? Разве не мог бы я избрать именно этот вариант?..

Нет, строго ответил я себе. Не смог бы.

Я ворочался на полу, пытаясь устроиться поудобнее, пока наконец с горечью не осознал, что мягче пол не будет. И я испустил тяжкий вздох и закрыл глаза. Я чувствовал себя как клоп на голом полу — кстати, не вижу причин, почему бы не ввести в обиход эту идиому.

Ночь обещала быть длинной.

И она действительно оказалась длинной.

Примерно раз в час я просыпался — назовем это так — и смотрел на часы. Затем закрывал глаза и снова проваливался в сон — если это можно так назвать, — а потом опять просыпался.

Ну и так далее, в том же духе.

В шесть тридцать я сдался и встал. Плеснул в лицо воды, вытер руки туалетной бумагой и надел брюки и туфли. В сумке у меня лежали чистые рубашка и носки, но я решил приберечь их для чистого тела.

На улице уже рассвело, стало можно читать. И я вернулся к Берти Вустеру, и все его слова и поступки показались мне исполненными глубокого смысла. Я счел это за недобрый знак.

В семь тридцать, высунувшись из двери, я проверил холл и увидел там двоих людей — они ждали лифта. Я бесшумно притворил дверь. Две минуты спустя предпринял еще одну попытку: их уже не было, но на том месте топтался кто-то другой. Слишком уж оживленное движение для такого роскошного дома в столь ранний час, но, очевидно, обитатели «Боккаччо» были людьми энергичными, не склонными залеживаться в постели по утрам. А может, они, как и я, провели ночь на полу и тоже спешили поскорей встать и убраться отсюда?..

Когда я приотворил дверь в третий раз, в холле находился новый персонаж. На этот раз, похоже, уборщица, только что вышедшая из лифта и направлявшаяся к квартире в дальнем конце коридора… Я вышел из квартиры, захлопнул за собой дверь, не удосужившись на сей раз ее запереть по причине такого многолюдия. Ничего, постоит пустая квартира, запертая лишь на один пружинный автоматический замок, так что любой, у кого при себе окажется кредитная карточка, сможет войти в нее и вдоволь попользоваться туалетной бумагой.

Так тому и быть. Я, убыстряя шаг, пошел к лестничной клетке, и дверь пожарного выхода за мной закрылась, не привлекая ничьего внимания.

Тем лучше.

Я поднялся на семь этажей, стараясь убедить себя, что люди даром выбрасывают деньги, оплачивая те же самые упражнения где-нибудь в тренажерном зале. Да, следует признать, что пару раз я все же остановился.

На площадке двенадцатого этажа я сделал уже более основательную остановку, чтобы перевести дух, — следует отметить, что это заняло у меня больше времени, чем хотелось бы. Затем приотворил на дюйм дверь в холл и высунулся. Я правильно выбрал лестницу — оттуда, где я стоял, открывался прекрасный вид на его дверь.

Я присел на корточки, что полагал возможным только в вестернах. Оказалось, это в принципе осуществимо где угодно, даже в роскошном здании на Парк-авеню. И притом менее утомительно, чем стоять, выпрямившись во весь рост, на одном месте в течение длительного времени. К тому же и заметить меня теперь стало куда трудней — ведь обычно люди замечают лишь происходящее на уровне их глаз; мои же глаза, смотрящие из щели в конце коридора, на вдвое меньшей высоте от пола будут куда менее заметны.

Я сверился с часами. Было без семнадцати восемь, какой-то запас времени у меня имелся, но, поднимись я сюда пятью минутами раньше, то не стал бы беспокоиться, что пропустил его.

Ведь, по его собственным словам, он был человек привычки. Всегда выходил из дома в одно и то же время и каждое утро прогуливался по одному и тому же маршруту. Вчера утром я торчал в проулке на противоположной стороне улицы, попивая скверный кофе из пластикового стаканчика, в ожидании, когда он наконец появится. Появился он минут в десять девятого, и если и сегодня будет придерживаться того же распорядка, то должен выйти из квартиры в интервале от без четверти восемь до восьми тридцати.

Если, конечно, он и правда придерживается распорядка.

Пусть даже сегодня он и запоздает, я все равно его дождусь. Торопиться мне вроде бы некуда — ни на поезд, ни к зубному врачу я не спешу. Но если он вышел раньше — раньше на двадцать семь минут, — тогда мне вскоре предстоит увидеть, как он возвращается.

А не хотелось бы.

Если вы полагаете, будто не подвержены никаким неврозам в этой жизни, то попробуйте посидеть вот так на корточках, наблюдая за запертой дверью и ожидая, что она вот-вот отворится. Я не мог отогнать лезущие в голову неприятные мысли. Я сделал роковую ошибку, твердил я себе, просидев так долго в той пустой квартире. А что, если я его упустил? Что, если квартира его сейчас пуста, а я сижу тут на корточках, словно дикарь, страдающий поносом? Нет, надо было подняться самое позднее в семь тридцать. Нет, даже лучше в семь, а в шесть тридцать — еще того лучше.