Вор в роли Богарта - [58]

— Сэр, — заметил я, — должен признаться, мне весьма симпатичен ваш подход к этой проблеме. И владей я предметом, который вы так жаждете вернуть, мы бы несомненно нашли общий язык.

Снова пауза, правда, на сей раз не слишком долгая.

— Сослагательное наклонение, — сказал он, — очевидно, означает, что вы им не владеете.

— Предположение было взвешенным, — сказал я, — а вывод — здравым.

— И в то же время есть ощущение, что некоторая надежда сохраняется?

Чертовски приятно вести такого рода беседу, и в то же время — утомительно.

— Искренне надеюсь, сэр, что рано или поздно смогу сообщить, что обстоятельства кардинально изменились. И одновременно постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы заслужить ваше столь щедрое вознаграждение.

— Надеетесь, сэр?

— Да. Надеюсь и предвкушаю.

— Рад слышать, сэр, ибо предвкушение всегда несколько ближе к цели, нежели просто надежда. А могу ли я полюбопытствовать, когда именно сбудется эта надежда?

— Скоро, — ответил я.

— Скоро… — повторил он. — Слово, очарование которого призвано восполнить некоторую неопределенность.

— Да, верно. «Очень скоро», так, пожалуй, будет точней.

— Ну, не уверен, что намного точней. Но, по крайней мере, тут чувствуется некий ободряющий оттенок.

— Имею намерение, — продолжил я, — позвонить вам сегодня немного позже или, возможно, завтра и назначить встречу. Могу ли я рассчитывать застать вас по этому телефону?

— Ну разумеется, сэр. И если не застанете лично, всегда можете передать через мальчика на телефоне.

— В таком случае надолго не прощаюсь, — сказал я и повесил трубку.

Следующий звонок я сделал своему партнеру, Чарли Уиксу. Сказал ему, что специально не звонил раньше, дожидаясь, пока он вернется с утренней прогулки.

— У вас весьма вольное представление о времени, — сказал он. — Очевидно, пожилой человек становится жертвой своих привычек. Каждый день я поднимаюсь в одно и то же время, без будильника. И на данный момент я уже прочитал половину «Санди таймс».

— Дело осложняется, — сказал я. — Думаю, вы были правы относительно Хобермана. Кажется, его действительно убил Кэндлмас.

— Это наиболее вероятное объяснение, — заметил он. — И одновременно оно оставляет нас практически ни с чем, потому как и сам Кэндлмас, похоже, исчез.

— Есть у меня на сей счет кое-какие догадки.

— Вот как?

— Да, только сейчас нет времени излагать, — сказал я. — Тем более по телефону.

— Да, конечно, вы правы.

— А не могу ли я к вам сегодня заскочить? Чуть позже, если вам, конечно, удобно. Скажем, в одиннадцать?

— Приготовлю кофе, — сказал он. — Разве что в такой час вы не пьете крепкий?

Я сказал, что крепкий кофе будет в самый раз.

И вот теперь мне ничего не оставалось, как позвонить Рэю Киршману. Я потратил еще один двадцатипятицентовик и набрал его домашний номер в Квинс. Ответил женский голос.

— Добрый день, миссис Киршман, — сказал я. — Это Берни Роденбарр. А Рэй дома? Страшно не хотелось беспокоить его в выходной, но я звоню из Нью-Гемпшира и…

— Сейчас узнаю, на месте он или нет…

Вот фраза, которая постоянно приводит меня в недоумение вне зависимости от того, кто ее произносит, секретарша или супруга. Ну что они дурака валяют? Неужели им неизвестно, на месте он или нет, и неужели они думают, что я не понимаю этого?..

Ее разведывательная миссия заняла минут пять, и я от души пожелал, чтоб шевелилась она пошустрей. Нет, у меня оставалось еще много четвертаков, просто не хотелось, чтоб на линию влезал оператор и требовал опустить в щель еще одну монету. Кредитоспособность мою это вряд ли подорвет, однако…

Однако разговор наш с самого начала принял не совсем тот оборот, которого я ожидал.

— Так значит, Нью-Гемпшир, Берни? — раздался в трубке голос Рэя, и следует отметить, что он сумел вложить в него максимум презрения. — Пой, ласточка, пой.

— Собирался остановиться в «Ласточке», — сказал я ему, — но там не было мест. Вообще все мотели забиты, так что пришлось довольствоваться «Ганновером». А ты откуда знаешь, Рэй?

— Я одно знаю наверняка, — ответил он, — что ты в таком же Нью-Гемпшире, как я в Новой Зеландии.

— А почему ты так уверен, Рэй?

— А потому, что ты не моргнув глазом сперва соврал моей жене. Специально сказал ей, что ты в Нью-Гемпшире, зная, что она передаст мне. Если б ты и вправду находился в этом самом Нью-Гемпшире, Берни, стоило ли огород городить? Ладно, это я так, к слову. Главная твоя промашка не в этом.

— В чем же?

— Да в том, что я могу проследить звонок. И ты еще спрашиваешь!.. Ну, погоди, только попадись мне на глаза! Проводишь ночь с этой своей придурочной неприкаянной подружкой из разряда гермафродитов… тьфу!.. как их там… причем совершенно непонятно, какой вам от этого толк. А потом решаешь, видите ли, позвонить мне и отправляешься куда-то в другой район на тот случай, если я вдруг прослежу звонок, хотя как это можно сделать с моего домашнего телефона, одному дьяволу известно.

— И как же ты это сделал, а, Рэй? — спросил я.

— Просто догадался, — ответил он. — Так, погоди-ка, сейчас… Ты находишься по ту сторону моста, в Бруклин-Хайтс, верно? И оттуда, где стоишь, виден Променейд, да, Берни?

— Да, — ответил я. — Следует заметить, что он выглядит совершенно потрясающе в этом утреннем тумане.