Вор - [62]

— Стой! Не надо! — крикнул Софос срывающимся голосом и задергался, пытаясь спрыгнуть с лошади. Мускулистый солдат удержал его и велел успокоиться.

Человек, державший меня за руку наклонился чуть ближе к моему лицу и приказал кому-то принести одеяло. Оно было теплое, наверное, лежало около огня. Меня завернули, как младенца и почти нежно передали в руки лейтенанта.

Когда лошади шли под воротами, я взглянул на поддерживающих замковый камень грифонов и подумал, что сплю. Мне снились летящие мимо каменные стены и стук копыт горных пони, поднимавшихся по мощеной булыжником мостовой к старому руслу Арактуса.

* * *

Ко времени, когда мы добрались до дворца, парадный вход был освещен фонарями, но большая часть окон темна. Было уже далеко за полночь. Все спешились, и двое солдат помогли мне спуститься на землю. Потом возникла сумятица, и никто толком не знал, что делать. Софос подошел и снова встал под мое здоровое плечо. Халдей стоял рядом с нами. Все остальные бочком отодвинулись в сторонку, словно боялись заразиться нашей бедой.

Наконец кто-то распахнул двойные двери, кто-то провел нас в холл, и мы всей толпой ввалились внутрь. Стук сапог по мраморному полу объявил о нашем прибытии тем, кто не расслышал шума во дворе. Слуги и любопытные зрители выстроились по обе стороны лестницы. В малом тронном зале еще горели огни, и мы дружно двинулись в этом направлении. Люди с лестницы присоединились к нашему шествию, вокруг нас образовался человеческий водоворот, и к моменту, когда мы миновали темный холл и остановились в дверях ярко освещенного зала, я чувствовал себя главным клоуном в цирке. Не хватало только танцующих медведей.

Сначала я видел только потолок и верхнюю часть стен, расписанных парящими ласточками. Но затем толпа передо мной расступилась, и я увидел стены, окрашенные внизу в темно-красный цвет и двух золотых грифонов, лежащих по обе стороны от трона. Кресло на возвышении было пусто.

В глубине зала около очага сидело несколько женщин, они болтали, две из них играли в шахматы. Самая некрасивая из женщин встала. У нее были черные волосы и красное бархатное платье, как у аттолийской царицы, но на этом сходство заканчивалось. У царицы Эддиса была солдатская выправка. Оборки на плечах удлиняли руки настолько, что, казалось, они достигали колен. Ее нос был сломан и сросся криво, коротко остриженные волосы вились такими крутыми кольцами, что почти скрывали серебряную корону.

Она помахала лейтенанту, который привел нас, и потребовала объяснений. Неспособный расслышать ее сквозь болтовню окружавших нас людей, он извиняющимся жестом пожал плечами. Она подняла ладонь и, приподняв бровь, обвела взглядом комнату. Зал погрузился в тишину.

Солдаты встали вокруг халдея с Софосом, а я поспешно вышел вперед. Увидев нас, царица опустила руку.

— О, — сказала она раздраженным тоном совершенного понимания. — Это ты, Евгенидес.

Я посмотрел на свои покрытые пылью ноги. Я страшно устал и чувствовал себя, словно облако, которое в любой момент может сдуть с неба. Мне даже не хватило сил почувствовать досаду на королеву и ее ярых защитников, которые устроили представление для всего двора Эддиса. И все же я никогда еще не был так счастлив услышать свое имя.

Халдей, я заметил, не был удивлен приветствием. Это немного разозлило меня, потому что я очень надеялся полюбоваться на его отвисшую челюсть. Пришлось удовлетвориться удивлением Софоса — он продемонстрировал его самым трогательным способом — и надеяться, что халдей знает не все мои секреты.

— Вниз по ступеням, — пошептал я Софосу и подтолкнул его вперед.

Пока он помогал мне, люди по обе стороны лестницы отодвинулись еще дальше, не уверенные, что раздражение царицы против меня не обратится и против них заодно. Напрасно они беспокоились. Я исчез несколько месяцев назад без ее разрешения, но она и некоторые из министров, наверное, догадались, по какой причине, так что если она и сердилась на меня, то только потому, что волновалась.

Здоровой рукой я начал теребить узел ремешка на затылке, чтобы освободить шнурок и то, что было к нему привязано. Это был второй ремешок, более короткий, из тех двух, что дал мне Пол на берегу Арактуса. Одной рукой я не смог развязать его полностью, и несколько прядей моих волос выпали из косы, когда я вытаскивал его наружу. Я быстро оглянулся на халдея и наконец порадовался его разинутому в изумлении рту.

— Ген, — пробормотал он себе под нос. — Ты гад.

Я положил Дар Хамиадеса в протянутую ладонь королевы. Он был спрятан в моей косе с тех пор, как я заплел ее после первого боя в Елеонском море. Как только я увидел несущихся к нам всадников, я направил свою лошадь вплотную к халдею, перочинным ножиком перерезал шнурок у него на шее и украл камень во второй раз. Нападение слишком отвлекло его, и я знал, что он поверит, будто шнур был перерезан мечом, и камень упал в воду.

Камень, качавшийся в кожаной петле, выглядел как обыкновенная речная галька, но никто в зале не усомнился в его подлинности. Руны, вырезанные Гефестией, проплыли мимо моих глаз. Сапфир в камне сфокусировал свет, и голубые буквы блеснули в воздухе.