Вор с черным языком - [45]

Напускали страх.

Король Конмарр отправил скрепленные печатью декреты во все города всех трех своих королевств: сам Холт (также именуемый Западным Холтом), Северный Холт и Гальтию. Он поручил местным герцогам разослать вербовщиков, которые должны были набирать солдат. Отказавшихся считали предателями. За каждого сбежавшего вербовщик платил штраф из своего кармана. Вербовщики не были людьми благородного происхождения – обычные деревенские жители из тех, кого хорошо знали и уважали, например старосты. Не такие бедные, чтобы им нечего было терять, но и не настолько богатые, чтобы штраф не навредил их благополучию.

За месяц до последнего призыва Гильдия Берущих тоже прислала в Плата-Глуррис своего вербовщика. Его звали Каванмир, и никто в мире не умел лучше его воспевать жадность, предательство и дезертирство.

Послушайте его увещевания, как я сам их запомнил:

Это не твоя война, Кинч, не твоя! Только не подумай, будто бы я не хочу, чтобы мы победили этих злобных мерзавцев. Я ведь такой же человек, как и ты, верно? Просто каждый из нас получает от богов свой дар, не такой, как у других. Возьмем, к примеру, вашу Босоногую гвардию, гордость гальтской пехоты. Они такие крутые, что ходят без обуви и по снегу, и по камням. Лучшие копейщики во всем мире людей, так ведь? Это их дар, милостью богов, их сила и воинская доблесть. Они готовились держать копье еще в утробе матери, их легкие от рождения приспособлены к волчьему вою вашего Солграннона – Окровавленной Морды, бога войны. Но ты? Ты же человек Лисьей Лапы, верно? Избранный Фотанноном для более тонкого искусства. Мне кажется, так и есть. Я помню, что твоего брата отправили за воровство на монетный двор и там он оглох и стал калекой. Но что он пытался украсть? Не отвечай, я сам знаю. Все знают. Дать себя искалечить из-за куска крашеной ткани – удел жалкого неудачника, плывущего по течению. И вот теперь он идет на войну. Но ты не обязан плыть по течению.

Ты не обязан отозваться на призыв, отправиться к какому-нибудь Голтею или Орфею и умереть ни за хрен собачий ради короля Конмарра, язык у которого такой же розовый, как и у меня. Посмотри на себя, гальтское чудо! Говорят, что в вас, драных безумцах, течет кровь ушедших эльфов, если ты веришь в эльфов. Я не верю, но если бы они когда-то существовали, то наверняка посеяли бы свое семя здесь, в Гальтии. У тебя пальцы лютниста, пальцы скрипача, превосходные пальцы, мать твою! Они созданы для того, чтобы открывать замки дверей, сундуков, девичьих сердец, а не для того, чтобы их откусили акульи зубы гоблинов. Ты создан, чтобы карабкаться по стене банка, чтобы забрать оттуда серебряные слитки, а не для того, чтобы скорчиться за дешевым, но тяжелым щитом, пытаясь удержать его дрожащими руками. Только представь, как на тебя наваливается закованный в броню боевой кабан весом в четверть тонны, а в это время гоблин пробивает незаживляемую дыру в твоей ноге трехгранным наконечником копья. Это прямое оскорбление богов – тратить такую редкую монету, и ради чего? Ради еще одного мертвого солдата, лежащего в грязи. Затоптанного в грязь, целиком, кроме печального мертвого лица, поливаемого дождем. Или хуже того, тебя увезут в земли Орды, чтобы подвесить на крюк в мясницкой яме, пока гоблины не съедят тебя с солью и мерзкими грибами, которые помогают им увидеть живьем своего лишенного формы туманного бога. А потом высрут тебя в канаву. Этого хотела твоя мать? Чтобы тебя высрали из гоблинской задницы в далекой Галлардии? Что хорошего сделала для тебя эта Галлардия? Правильно, ничего. Сколько тебе, семнадцать? Всего четырнадцать! Такой большой для четырнадцати лет. Не по-настоящему большой, но для маленького мальчишки, смышленого мальчишки, которому всего четырнадцать.

Хочешь получить медяк прямо сейчас? Вот он, мне не жалко, нам не жалко. Мы богаты, как Древний Кеш, у нас полно золота, как в старом Адрипуре. Я чувствую, что ты любишь монеты. Видел когда-нибудь «разгром»? Вот он, чистое золото, три унции счастья, только взгляни на него! Ох! Как это на твой слух, а? Работа для ловких рук, но не волнуйся, мы научим тебя этому в первую очередь. Пусть Босоногая гвардия орудует копьями, пусть крестьяне машут цепами, их этому и обучали, верно? Ты пойдешь другой дорогой, это так же точно, как то, что после кольцевого дня будет клятвенный день, а за ним – вдовий день. Но такой смышленый парень, как ты, быстро научится определять нужные дни. Ты же знаешь, что мы посылаем своих ассасинов и воров в армию, да? Мы предлагаем помощь, причем недешево, но королям есть чем расплатиться. В конце концов, ты тоже можешь так поступить: постреливать издали в вождей гоблинов или пробраться в их лагерь и освободить наших храбрых воинов, попавших в плен. Когда-нибудь позже, имея нужные навыки, чтобы принести пользу и остаться в живых. Кто знает? А вот ты знаешь парня по имени Фуллен из соседней деревни? Он пойдет со мной. Уже пошел, иначе я бы тебе про него не сказал. Он станет богачом, я тебе точно говорю. Он сделал выбор – такой же, какой стоит перед тобой: через месяц оправиться на войну простым солдатом и погибнуть дурной смертью или на следующей неделе пойти со мной и жить припеваючи. Вижу по твоим глазам, что тебе и самому ясно, кто ты есть. Не знаю еще, куда мы тебя возьмем, в Ламнур или в Пигденей, у нас есть школы в обоих городах, но в любом случае ты будешь жить возле моря. Там, где река встречается с морем, самое подходящее место. Разыщи меня завтра, и мы еще поговорим, но если скажешь кому хоть слово обо мне – я стану дымом в листве. Но ты слишком смышлен для такого. Через год мы с тобой оба будем ворами.