Вор и любовь - [26]

Элоэ была слишком поглощена окружающим ее интерьером, чтобы прислушиваться к ним. Она себя ощущала так, будто шагнула в сказку. Только легкое мелодичное журчание фонтана и приглушенные голоса официантов напоминали ей о том, что это не сон и не кинотеатр, в котором она смотрит фильм.

– Я заказал, надеюсь, то, что вам понравится, – сказал, однако, Дикс, повернувшись к ней с улыбкой.

– Боюсь, это будет слишком дорого.

– Забудьте на время о деньгах. Вы знаете, пока я ехал, я подумал, что вы не имеете никакого представления о том, как получать от жизни удовольствия. Вы относитесь к типу слишком хороших людей. Их так воспитали, что они с подозрением относятся ко всему, что может принести радость или быть просто веселым. «О, это, должно быть, неправильно, – говорят они. – Мне это слишком нравится».

– Да я вовсе не такая, – горячо запротестовала Элоэ. – Я просто думала о том, как я счастлива и как это здорово – оказаться здесь и испытать все это, и что есть вы, и вы мне так помогаете.

– Я рад, что вошел в этот список.

– Ну, конечно, вы. Я хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарна за все, что вы сделали для меня. Если бы не вы, я бы никогда не увидела все эти интересные места, не знала бы, что есть или пить, не узнала бы столько о стране! Я очень вам благодарна, это действительно так.

– Итак, даже вор может оказаться чем-то полезным. Элоэ бросила на него взгляд и почувствовала, что он не простил ее за прошлый вечер. Обида все еще чувствовалась, барьер между ними все еще оставался. Импульсивно она протянула руку и положила ее на его ладонь.

– Я должна вам кое-что сказать, – сказала она тихим голосом. – Что-то сказать вам. Я… я думала над тем, что вы сказали вчера вечером… Вопрос, который вы мне задали. И… я знаю ответ.

– Да?

– Когда вы… спросили об этом, – продолжала она, – у меня не… не было времени… подумать, проанализировать. Такой вопрос никогда… не приходил мне в голову прежде. Но сейчас я знаю ответ – это «да». Девушка или женщина, если она довольно сильно любит человека, она могла бы выйти замуж за него, несмотря на все то, что было у него в прошлом.

– Вы уверены в этом?

– Совершенно уверена, – ответила Элоэ решительно. – Понимаете, если она любит его и он любит ее, тогда не будет возникать даже вопрос о том, чтобы он снова совершал плохие поступки или делал то, что может потерять ее уважение.

– Предположим, – медленно произнес Дикс, – предположим, даже если они поженились или признались друг другу в любви, мужчина не меняет своего поведения и остается тем, кем он и был всегда – мерзавцем, в той или иной степени, даже если он и не идет на такие крайности, как быть преступником. Что тогда?

– Я мало знаю о том, что такое любовь, – глубоко вздохнула Элоэ. – Однако, я думаю, раз она однажды дается, ее нельзя уже отнять. Женщина может продолжать любить мужчину, что бы он ни сделал.

Дикс внимательно посмотрел ей в глаза.

– Вы говорите о какой-то мифической женщине или о каком-то мифическом мужчине. Вчера вечером, насколько я помню, я спрашивал вас, смогли бы вы полюбить кого-то, кто не вызывает у вас уважения.

Элоэ опустила глаза на свою ладонь, лежащую на его руке.

Он уличил ее в том, что она блефует, и теперь она должна сказать правду.

Она почувствовала, что вся дрожит. Какое-то мгновение она лихорадочно соображала, что же ему ответить. И тут, почти по волшебству, родился ответ.

– Это вопрос, на который я не могу ответить, потому что я никогда не была влюблена.

– Думаю, этот ответ больше всех приближается к истине из тех, что я смог от вас получить.

Она на секунду заволновалась, не зная, сердится ли он, но затем он улыбнулся.

– Я практически был готов к белой лжи, потому что вы думали, что помогаете мне.

– Я всегда пытаюсь говорить правду. – Она покраснела, взглянув на него.

– Это очевидно.

Он неожиданно положил ладонь на ее пальцы, которые от волнения сжали его руку.

– Не думайте больше об этом. Возможно, когда-нибудь я опять задам вам этот вопрос и вы дадите мне другой ответ. А сейчас давайте поговорим о вас. Расскажите мне о вашем доме, вашем детстве.

Элоэ отвечала на его вопросы, испытывая такое чувство теплоты и счастья, облегчения и благодарности, оттого что он больше на нее не сердится. Наблюдая за ним, она отметила высокую чувственность, излучаемую его тонкими чертами лица, а также легкие морщинки, которые уже показались в уголках его глаз. Она вспомнила, как ее отец однажды произнес: «Чем больше человек напрягается, тем труднее ему противостоять грубости и жестокости жизни».

Они еще немного поговорили, а затем, когда еда была подана с двумя бутылками вина – красным и белым – почти невероятного, утонченного вкуса, они какое-то короткое время ели молча. Когда Элоэ покончила с блюдом земляники и ожидала, пока принесут чашку с ароматным черным кофе, она сказала:

– А теперь у меня есть еще одна вещь, за которую я хочу вас поблагодарить – за второе такое восхитительное угощение, которое мне когда-либо доводилось отведывать.

– Да, обед был прекрасен!

– Вы не смеете его так недооценивать, – воскликнула Элоэ. – Я наслаждалась каждым своим глотком, и мне не верится, что в природе может существовать такое вино, которое своим вкусом напоминает о солнечном свете, закупоренном в бутылку.