Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония - [34]

Это прорек и божественный песнопевец Давид, свидетельствуя: Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему; все, которые вокруг Него, да принесут дары Страшному. Он укрощает дух князей (Пс. 75, 12–13). Пусть никто не думает, что песнопение говорит об отъятии душ у князей, ибо не только у князей, но и у подчиненных, у владык и у рабов Господь влагает и отъемлет и души, и дух. Но в любом случае это о духовных дарах и Крещении. Мне думается, что верные — князи неверных, ибо от изначально существующего Слова Бога им дано владычествовать над ними и над бесами. Ибо те люди ничем не лучше бесов, они в уме сопротивляются Единому Богу и борются с христианами. Последним дана власть попирать их. Давид молится и просит у Бога: Ты поставишь их князьями по всей земле. Сделаю имя Твое памятным в род и род (Пс. 44, 17–18).

Услышал пророка Бог, и Слово от Бога воплотилось, затем Бог Слово пришел в мир и, богословя, сказал нам в Евангелиях: Я победил мир (Ин. 16, 33) и: Я даю вам власть наступать на змей и скорпионов, и на всю силу вражию (Лк. 10, 19), то есть на любую ересь.

В род и род мы памятуем имя Христа, — мы, которых Крещение и данный от Христа нам Святой Дух поставили князьями и владыками над противниками. Мы постараемся хорошей жизнью почтить Христа и Духа, ни в коем случае не принимая никакой скверны и порока от нечистого жития, — в последнем случае судя, Иисус нам назначит наказание и погубит вместе с неверными в огне вечном, оставив без дара Духа и Крещения. Не как думают некоторые из кощунников, которые услаждают уши, а душе пищу не предлагают, что, мол, мука грешников имеет конец, что Единый Господь говорил об огне вечном, а не об огне во веки веков. Как будто пророк не сказал, что слово Бога нашего пребывает вечно (Ис. 40, 8)! Разве мы будем думать, что Бог Слово на небе до времени, а с окончанием века Он уйдет с небес? И еще Давид сказал: Истина Господня пребывает вовек (Пс. 116, 2).

Неужто с какой-то сменой лет Господь уже не будет истинен? Сам Судия в Евангелиях сказал святым Своим апостолам: Я с вами до скончания века (Мф. 28, 20). Неужто мы будем думать, что святые будут с Ним до поры до времени? Не скорее ли, что во веки и бесконечно? Разве не принадлежит последнему безумию полагать, что лишь до кончины века будет мучиться диавол вместе с изгнанным с ним злым бесом?[20] Если он освободится от ран и мучений, то тогда в любом случае неудачниками были святые, которые до века жили в покое. За что им умирать или страдать, если кончился их век? По необходимости, если кончится мука грешников, кончится и вечная жизнь святых.

Итак, от ушей и языка большая опасность. Поэтому Божество искусно сделало, что язык оберегается двумя губами, и более того — зуб привязан корнем, чтобы при крепком хранилище он легко был умудряем, лежа в мокроте. Когда язык клевещет, то испускает смрад. А когда благословит, то источает пение, посылая его Богу. Теперь, согласно божественному Давиду, мы должны петь: Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих (Пс. 140, 3).

Язык мягок и легко вращается, и потому ему очень легко развратиться.

А голосом человеческий язык лучше всякого голоса. Говорлива ласточка, которая всегда сладко щебечет. Говорлива горлица. И любящий пустынность кузнечик, как свирель, голосит, хотя и мал. Кличет голосом журавль. Голубь воркует. Медведь кричит сильно, тяжело и неприятно. Бык ревет подобно трубе. Лев своим рыком потрясает пустыню. Притягивает к себе теленка мычащая корова. Брачным голосом звучит свирель, боевым — труба, плясовым — гусли, хороводным — барабан. Но даже все они вместе не могут сравниться с доброгласием человека. Ибо где в них красота нашего языка или ясность, или доброгласие, или строй, или сладость?

Ласточка не умеет петь по-голубиному, журавль не умеет петь по-гусиному, совы — как воробьи, сороки — как перепелки. И прочие бессловесные не знают голосов чужеродных. И мы не можем их понимать и истолковывать. Ибо кто знает, что говорит лев, когда рычит? Или что говорит бык, когда ревет? Или козы и овцы, когда блеют? Но все разумеют красоту благого языка человека: когда пастух зовет, то к нему идут овцы, а когда возбраняет, то опять отходят. Когда козопас дает клич, то козы отпрыгивают от овощей и уклоняются от нив. Так и конь, и мул, и осел, и вол: иногда должны поворачивать направо, иногда — налево, подчиняясь человеческому языку. А псы выходят с лаем, когда хозяин их зовет, и, быстро устрашившись его, успокаиваются в молчании. Посмотри и на заблудившуюся свинью, которая возвращается из блуждания от голоса пастуха. Пес, который долго преследует лань, отходит далеко от охотника, но, услышав свист, отвечает на него лаем, призывая в помощь того, кто его отпустил. Можно посмотреть и полет голубей: услышав посвистывание своего владельца, они, словно облако, слетаются на шест. А всякий инструмент вроде гуслей — в противоположность голосу нашего языка — управляем ударами руки.

И воистину чудно, что язык, который мал и мягок, так действует, вкушая нрав, понимание природы учения Того, Кто премудростью сотворил все; и язык достаточен для всякой словесной речи и разумения.