Вопросы ответственности за имущественные преступления - [17]

. Л. Д. Гаухман к нападению отнес сближение с потерпевшим, вступление с ним в диалог с целью создания благоприятной обстановки для последующего насилия, безуспешную попытку ударить его43. В. В. Векленко усматривает нападение в набрасывании на голову потерпевшего одежды или других предметов, чтобы лишить его возможности оценивать окружающую обстановку44. На наш взгляд, прицеливание из засады, сближение с потерпевшим, разговоры с ним не следует признавать состоявшимся нападением. В этих случаях можно говорить только о приготовлении к нападению, но не о нападении, как «агрессивном противоправном действии», поскольку никакой агрессии как таковой виновный еще не проявил. Если же согласиться с Л. Д. Гаухманом в том, что сближение с потерпевшим, разговор с ним есть нападение, то следует признать, что с момента начала сближения, произнесения первого слова субъектом, еще не обнаружившим умысла, не применившим для завладения чужим имуществом насилия или угрозы, у потерпевшего возникает право на необходимую оборону. Конечно же, несостоятельность данного вывода применительно к названным ситуациям очевидна.

Таким образом, мы приходим к выводу, что использованная законодателем в УК РФ формулировка «нападение, совершенное с применением насилия» ни что иное, как своеобразная дань консерватизму терминов российского уголовного закона. Хотя закон определяет разбой посредством указания на два рода действий (нападение и насилие), сущность их одна: двуединый способ завладения чужим имуществом – нападение и насилие – неотделимы друг от друга. Нападение носит чаще всего открытый характер, но не исключается и тайное его совершение (нападение из-за угла, выстрел из укрытия)45. Разделение данных понятий возможно только с теоретической точки зрения, но с практической это невозможно, так как в практике не встречался разбой, где присутствовало нападение, но не было насилия.

Однако обратная ситуация – применение опасного насилия при отсутствии признаков нападения – вполне возможна в отдельных проявлениях разбоя.

Одним из таких проявлений является хищение имущества посредством приведения потерпевшего в бессознательное состояние, например, спаиванием, применением наркотических средств. А. А. Пионтковский полагал, что не может быть состава разбоя в действиях преступников, которые дают своей жертве одурманивающие средства, чтобы, пользуясь бессознательным состоянием потерпевшего, похитить имущество. Такое решение этого вопроса обосновывалось тем, что в случае применения одурманивающих веществ отсутствует осознание потерпевшим факта осуществления над ним насилия46.

Иной позиции придерживается А. X. Юносов, по мнению которого «внезапное насильственное воздействие на потерпевшего с ножом на улице ничем не отличается от внезапного для потерпевшего воздействия ядом за столом». Такая позиция представляется вполне обоснованной. Введение в организм потерпевшего ядовитых, сильнодействующих или одурманивающих средств, по мнению Р. Д. Шарапова, в зависимости от их активности и количества может привести к различным последствиям: от впадения человека в бессознательное состояние и до обширных патологий органов и тканей вплоть до смертельного исхода. Исходя из законодательного определения разбоя как нападения с целью хищения, С. М. Кочои отмечает, что если введению в организм потерпевшего опасных для жизни или здоровья веществ не будет предшествовать нападение, и если само такое введение не будет элементом насилия, примененного к потерпевшему, то вряд ли в таком случае можно будет говорить о наличии состава разбоя47.

В постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 22 марта 1966 года № 31 «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» говорилось: «введение в организм потерпевшего опасных для жизни и здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его таким способом в беспомощное состояние и завладения чужим имуществом должно квалифицироваться как разбой». В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» сказано: «В случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни и здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведение потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой».

Таким образом, хищение имущества посредством приведения потерпевшего в бессознательное состояние, например, спаиванием, применением наркотических средств является также разбоем, несмотря на то, что нападения в его принятом понимании здесь может не наблюдаться.

Другим возможным случаем отсутствия в разбое нападения является перерастание в разбой хищения, начатого в какой-либо иной, менее опасной форме. В п. 5 указанного постановления Пленума Верховного Суда РФ разъясняется: «Если в ходе совершения кражи действия виновного обнаруживаются собственником или иным владельцем имущества либо другими лицами, однако виновный, сознавая это, продолжает совершать незаконное изъятие имущества или его удержание, содеянное следует квалифицировать как грабеж, а в случае применения насилия, опасного для жизни и здоровья, либо угрозы применения такого насилия (но не нападения, совершенного с применением насилия) – как разбой». В данном случае субъект применяет насилие или угрозу для завершения ещё не оконченного хищения (например, кражи), столкнувшись с вмешательством, противодействием собственника или иных лиц. Окончательная квалификация деяния будет дана только по ст.162 УК, хотя деяние не включало в себя нападения и изначально как разбой не планировалось.