Вопросительные знаки в «Царском деле» - [33]

. Однако труд Дэвида Фоглсонга о «секретной войне» показывает, что на самом деле Пул посылал в Вашингтон телеграмму, в которой говорилось о запланированной дате восстания, намеченного на середину июля.

Так как Джером Баркер Лэндфилд совместно с Государственным департаментом были полностью осведомлены о деятельности Бориса Савинкова и той ситуации, которая сложилась в России в июле 1918 года, мы можем вполне допустить, что в критический период июня и июля 1918 года Лэндфилд также поддерживал связь с другими ключевыми деятелями в России. Даже Томаш Масарик благодарил Лэндфилда за то, что он проявлял «глубокую заинтересованность во всех русских делах» и «был предан нам».

О глубине его преданности и размахе его деятельности, скорее всего, мы уже не узнаем, поскольку все остальные дела из той серии, связанной с событиями лета 1918 года, и, особенно, июня и июля в России, были уничтожены в 1929 году по «приказу строевого офицера». Но теперь можно утверждать, что чехи были у него в долгу за его тайные действия в их пользу, а также в пользу их российских дублёров.

Тот факт, что Савинкова предали и, основываясь на ложной информации, он начал восстание в конце первой недели июля, поставило под угрозу всю согласованную последовательность событий. Об этих событиях Лэндфилд и другие были полностью осведомлены, что становится теперь ясным из того уничтоженного документа, в котором Алексееву советуют держаться до прибытия «доктора».

Таким образом, можно предположить, что в действительности стратегия союзников предусматривала, что чехи, войска Савинкова и Алексеева – с юга, японцы – с востока, а также британцы, которые под командованием генерала Пула вошли в Россию с севера, совместными усилиями осуществят попытку свержения большевиков весной и летом 1918 года. И лишним подтверждением этому является то, что британским операциям были присвоены кодовые названия «Сирена» и «Илоуп» (побег с возлюбленным).

А если это так, то с кем собирались «бежать» британцы? Взглянув на ситуацию с другой стороны, можно предположить, что единственным кандидатом на роль «беглеца» была Царская Семья, что, в свою очередь, кажется весьма логичным.

Приблизительно в середине мая в Нью-Йорке, почти в то же время, когда прибыл принц Артур, Чарльз Крейн написал письмо секретарю президента Вильсона Тумулти, в котором благодарил президента за его недавнее решение о поддержке усилий славянского народа. Доказательств того, что Крейн встречался с Лонгом или принцем Артуром во время его пребывания в Нью-Йорке для обсуждения происходящих в России событий не сохранилось, однако это вполне могло произойти, поскольку Крейн и Брекенридж Лонг были близкими друзьями и часто оказывали воздействие на Вильсона по той же повестке дня.

А, кроме того, Крейн имел в Англии такие связи, что получал свою почту в Вестминстерском дворце. В письме к секретарю Вильсона содержится намёк на то, что он встречался с Вильсоном в начале мая, в чём не было ничего удивительного, поскольку президент и его супруга были частыми гостями Крейнов, а Вильсон принял решение уделить больше внимания судьбе чешского легиона в России накануне его восстания в конце мая. Кажется, Крейн ещё раз приложил к этому делу свою умелую руку.

Усилия Чарльза Крейна, предпринятые в интересах Чехословакии, скорее всего, проистекали из характера его отношений с Масариком. Эти отношения были настолько близкими, что сын Масарика Ян жил в Америке вместе с семьёй Крейна и, в конце концов, женился на дочери Крейна Фрэнсис. И снова Крейн служил посредником в деле организации обмена сообщениями и встреч своего друга и доверенного лица Масарика с президентом. И, как уже упоминалось ранее и как утверждал Карл Радек в мае 1918 года, чехи под руководством Томаша Масарика в самом деле были более тесно связаны с судьбой Романовых, чем это описывается в условной советской историографической науке.

Так что, если рассмотреть доклад К. Б. Радека членам ВЦИК в той его части, в которой говорилось об обещании Томаша Масарика содействовать в деле освобождения бывшего царя, проанализировать новую информацию относительно Р. Лэндфилда и С. Рейли и принять во внимание такие операции, как строительство дома в Мурманске и банковскую программу, мы приходим к пониманию чего-то гораздо большего, чем может поведать нам традиционная летопись того периода.

А сотрудничал ли секретно Томаш Масарик с помощью своего старого друга Чарльза Крейна с союзниками, чтобы поднять восстание чешского легиона, и не выступал ли чешский агент по имени Эммануил Воска в качестве связного – это уже, как говорится, дело десятое…

Однако в свете этого нового понимания, соединённого с полученной К. Б. Радеком в мае в Стокгольме информацией относительно торговых операций компании «Ремингтон Армс» с винтовками для «марионеточного Николая», а также с учётом того факта, что С. Рейли был агентом этой компании, «случайный» характер восстания заслуживает более пристального внимания при всём уважении к заявлениям подпольных агентов и «тайных дипломатов», которые принимали участие в этих действиях.