Вопрос — ответ - [42]

Если бы вам довелось искать меня в этой неугомонной толпе, скажите, куда бы вы заглянули? Наверное, прошлись бы среди беспризорных мальчишек, дюжинами разлегшихся на гладком бетоне для сна и отдыха. Возможно, вы обратили бы внимание на подростка-торговца, продающего пластиковые бутылки с яркими наклейками: «Чистая минеральная вода из Гималаев», наполненные из-под крана в ближайшем привокзальном туалете. Кто-то вообразил бы меня одним из уборщиков, одетых в грязные рубашки и драные штаны, шаркающих длинными метлами по платформе: р-раз! — и мусор летит с тротуара на железные пути.

Или вы пригляделись бы к несметной армии носильщиков, что суетятся среди путешественников, таская на головах тяжелые саквояжи.

Ну же, подумайте еще. Ибо я — не торговец, не носильщик в красной униформе, не даже метельщик. Сегодня перед вами полноценный пассажир спального вагона, никак не меньше, заблаговременно купивший билет. На мне ослепительно белая рубашка из чистого хлопка и американские джинсы — да-да, настоящие американские джинсы с Тибетского рынка. И я уверенным шагом иду к пятой платформе, где дожидается «Пасчим экспресс» до Мумбаи. Рядом устало бредет носильщик. Это я его нанял. И светло-коричневый чемодан у него на голове тоже мой. Внутри немного одежды, старые безделушки, стопка журналов «Австралиан джиогрэфик» и электронная игра для Салима. Денег там нет. Ни за что не доверю самый ценный груз в моей жизни — зарплату из дома Тейлоров — какой-то сумке. Достаточно я наслушался историй о коварных попутчиках, которые накачивают вас наркотой, а сами бесследно исчезают вместе с вашим багажом. Так что манильский конверт[70] полный хрустящих тысячных бумажек — их ровно пятьдесят — постоянно при мне и спрятан в надежном месте. Под нижним бельем. Там его никто не увидит. Оставшиеся деньги ушли на подготовку к поездке — ну то есть на билет, одежду и подарок другу. Еще надо заплатить носильщику, а также перекусить по дороге. В нагрудном кармане достаточно мелких купюр. Главное — чтобы хватило нанять авторикшу от вокзала Бандры до Гхаткопара, где расположен чоул Салима. Вот он разинет рот, когда я прикачу на трех колесах вместо пригородного поезда! Да ладно, лишь бы не умер от счастья, увидев электронную игру.

Пятая платформа запружена народом сильнее, чем Супербазар. Торговцев — не протолкнуться. Пассажиры выискивают свои имена в списке заранее заказанных мест, волнуясь, точно студенты перед таблицей результатов экзамена. Оказывается, в железнодорожном управлении решили сделать из меня «мистера Т. М. Рама», но я все равно счастлив. Нижняя полка номер три, седьмое купе, превосходно!

Как выясняется, это почти в хвосте длинного поезда. С достоинством усаживаюсь на свое место — оно перед самой дверью, аккуратно пристраиваю чемодан под ногами, протягиваю носильщику двадцать рупий. Тот принимается спорить: дескать, идти пришлось далеко, весь потом облился, и я добавляю еще две бумажки. Наконец парень уходит, и можно спокойно оглядеться.

В купе всего шесть полок: одна прямо надо мной, две впереди, две сбоку. Напротив сидит семья: родители с двумя детьми. Сын — примерно мой ровесник, а дочка чуть постарше. Отец — мужчина средних лет, бизнесмен марвари,[71] одетый в фирменный черный жилет и такую же кепку. Брови у него густые, усы будто нарисованы карандашом, лицо суровое. Супруга в том же возрасте и тоже неприветлива с виду. Так и буравит меня подозрительным взглядом. На ней зеленое сари и желтая блузка. Высокий неуклюжий мальчишка выглядит более дружелюбно. Однако все мое внимание, словно магнитом, приковано к девушке у окна — стройной, светленькой, в нежно-голубом салвар камеез и чуни,[72] прикрывающем грудь. Выразительные глаза подчеркнуты сурьмой. Безупречная кожа, нежные губы… Словом, я давно не видел никого красивее. На нее стоит обернуться. И не раз. Чувствую, что готов утонуть в этих пленительных очах.

Тут меня отвлекает громкий плач младенца. На соседней полке расположилась мать с двухмесячным малышом на коленях — печальная женщина в помятом сари красного цвета. Судя по всему, она путешествует в одиночестве. Мать пытается угомонить ребенка при помощи пустышки, но сын заливается еще пуще. Наконец она расстегивает блузку и начинает кормить младенца. Мальчик довольно причмокивает губами, а женщина укачивает его, тихонько напевая. С моего места хорошо видна ее пухлая смуглая грудь, и у меня пересыхает во рту. Поймав на себе пристальный взгляд бизнесмена, я торопливо отворачиваюсь к окошку.

Дверь открывается, и нам предлагают чаю. Я единственный, кто с радостью откликается. Торговец вручает мне глиняный сосуд, в котором плещется тепловатая жидкость со смутным привкусом грязи. Следом появляется газетчик. Серьезный мужчина приобретает «Таймс оф Индия», мальчишка берет комикс «Арчи», а я покупаю — все равно уж мелочь кончается — последний выпуск «Старбест».

Поезд издает прощальный свисток и трогается в путь на девяносто минут позже, чем указано в расписании. Вокзальный циферблат четко показывает восемнадцать тридцать, но я гляжу на собственные часы. Трясу рукой, стараясь привлечь внимание попутчиков, особенно девушки. Неужели никто не заметит? У меня же новехонькие, с иголочки, японские «Касио»! Не поскупился, отвалил за цифровую безделицу аж двести рупий на Палика-базар.