Вопреки предсказанию - [13]

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Шел Господь по земле; людям помогая, от гроба поднимая. Подними Господь, рабу твою Дарью с одра болезни, смертельной постели, с мук телесных, отверни от смерти, поверни к жизни именем твоим, делом моим. Продли рабе своей Дарье веку земного. Аминь.

Достала коробок спичек из кармана. Мамину рубашку пришлось положить на траву. Присела на корточки. Чиркнула спичкой об коробок, но она тут же погасла. Поспешно достала другую: спичка сломалась, даже не успев зажечься. Попробовала снова, прикрывая появившийся огонек ладошками. Несмотря на все усилия, ничего не получалось. Спички гасли прежде, чем она успевала их донести до рубашки. Нина чуть не расплакалась. Исчиркала полкоробка, прежде чем рубашка загорелась. Теперь можно идти домой. Повернувшись, сделала несколько шагов и заметила приближающуюся к ней высокую фигуру. Страх перехватил дыхание, и Нина только смогла тихо пискнуть, направляя фонарь идущему в лицо.

— Что ты делаешь в лесу? — спросил Василий, заслоняя рукой глаза. — Да убери ты фонарь.

Обрадовавшись, что это ее сосед, Нина опустила фонарик.

— Что ты там такое зажгла? Еще пожар устроишь!

Василий прошел мимо. Не выдержав, девушка оглянулась и увидела, как он принялся затаптывать слабый огонек. Нине казалось, что он топчет ногами не горевшую тряпку, а ее мать. С криком «прекрати» она бросилась к нему и оттолкнула, но огонь уже погас. Нина опустилась перед рубашкой на колени и заплакала. Теперь она точно знала, что мама умрет. Она нарушила заговор.

— Нина, что с тобой? Вставай! — он попытался поднять девушку.

— Откуда ты взялся? — закричала она. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! Слышишь? Никогда больше не подходи ко мне.

Нина повалилась в траву, собирая голыми руками, обгоревшие клочки рубашки и захлебываясь от слез.

— Мама, мамочка. Не уходи. Не покидай меня.

— Да что с тобой? Оставь это, ты обожжешь руки. Мама поправится, — Василий говорил какие-то слова, чтобы утешить ее. — Тебе не нужно этого делать. Ничего не получится.

— У меня получилось бы, если бы ты не вмешался. Ты что, следишь за мной?

— Я возвращался домой, когда увидел, что ты пошла в лес. Сначала не хотел тебе мешать, но не смог. Не вступай ты на эту дорогу. Ты же не колдунья.

— А что мне делать?! Сидеть и смотреть, как мама умирает? Это был мой последний шанс.

Нина повернулась и пошла прочь из леса. Позади нее шел Василий.

Глава 9

Николай проснулся. Открыл глаза и увидел, что Нина и Дарья Дмитриевна в халате, накинутом на ночную рубашку, стоят в центре комнаты. Светало. Голос Нины звучал отчетливо, Дарьи Дмитриевны приглушенно, словно издалека. Сиреневая дымка окутывала всю ее фигуру. Прислушался.

— Мамочка, как ты сюда попала? Ты же должна быть в больнице.

— Я пришла проститься с тобой. Мне нужно выполнить поручение отца. Возьми мою шкатулку, где я хранила свои бумаги.

Нина подошла к столу и взяла шкатулку в руки. Следуя указаниям матери, нажала на потайную кнопку, и дно шкатулки послушно выдвинулось, обнаружив тайник внутри. Там, на синем бархате, в приглушенном свете ночника, поблескивала серебряная цепочка с большим крестом.

— Это крест твоего отца, — услышала она голос матери. — Надень его.

Нина повиновалась.

— Теперь я буду спокойна. Прощай!

Нина протянула руку к матери, но кисть повисла в воздухе. Дарья Дмитриевна исчезла.

Николай сел. Что это было? Видение? Взглянул на стоящую посередине комнаты девушку и громко, испугавшись, что она исчезнет, назвал ее по имени.

— Мама приходила. Отдала мне папин крест. — пальцы девушки, перебирая звенья цепочки, добрались до креста, который она сжала.

— Дарья Дмитриевна была здесь? — на всякий случай переспросил он.

— Да. Ты видел ее?

— Видел.

Резкий звонок мобильного телефона разорвал тишину.

— Примите наши соболезнования. Дарья Дмитриевна скончалась. — врач говорил что-то еще, но Нина не слышала. Опустила телефон и так и осталась сидеть, не двигаясь.

— Что? — спросил Николай, уже зная ответ.

— Сказали, что мама умерла, — тихо сказала девушка. — Но она же только что была здесь. Она не могла умереть. Я только что с ней разговаривала.

Николай обнял девушку за плечи.

— Бывает, что душа приходит к тем, кого любит, чтобы проститься.

— Не могу поверить, что мамы больше нет. — Нина всхлипнула. Я же только что видела ее своими глазами. И ты видел.

— Да, видел, — подтвердил Николай. — Но она была нереальная. Словно в облаке. А вот крестик, — он дотронулся рукой до ее шеи, белеющей в вырезе ночной рубашки, — Здесь, и он настоящий. И это подтверждает то, что твоя мама была здесь на самом деле.

Они еще долго сидели молча. Потрясенные и испуганные. Нина не плакала. Говорила себе, что звонок оказался ошибкой. Нужно дождаться утра, когда можно будет поехать в больницу, чтобы убедиться, что мама жива. Николай понимал, что творится в душе у Нины. Понимал, что она не верит и чуть ли не впервые в жизни боялся рассвета, когда приблизится час горького знания о невосполнимой потере. И он, никого не хоронивший из близких, должен стать единственной поддержкой для любимой. Ему хотелось остановить часы и остаться в темноте, пусть с призрачной, но все же надеждой, что никаких страшных перемен в их жизни не произошло, и Нина, как и прежде, будет спешить домой, потому что мама волнуется и ждет.