И да, особо ехидно прозвучало, что рассчитывать на свободное время, чтобы подтянуть учебные, небоевые, дисциплины, у меня не будет. Со свободным временем тут, в школе, просто беда. Его нужно заработать. Заслужить. А для этого нужно быть практически лучшим. Сильнейшим. Умнейшим. Никаких нареканий от преподавателей и никаких дисциплинарных залётов. А ещё нужны победы в «мордастях». Так как после поражения — прямая дорога в лазарет. Почти гарантированно. Минимум на сутки. А это ничерта не свободное время. Большинство эти сутки просто не помнит, валяясь в отключке. Вот есть у меня месяц на адаптацию — вот и всё, что у меня есть. Через месяц — мне хана. Тот же Царёв, за то, что я его попытался прилюдно унизить, сделает всё, чтобы я в лазарете просто прописался. Не сам. Конечно, не сам. У нас с Царёвым боевые рейтинги несопоставимы, чтобы мы могли сойтись на одной арене. Я — полный ноль, а Царёв на вершине. Но, у Царёва куча должников и прихлебателей, уж кого-нибудь со дна рейтинга они найдут, чтобы меня запрессовать ещё ниже даже дна. А жизнь ниже дна — не жизнь. Жрать баланду, спать в неотапливаемом клоповнике. Попасть под дно рейтинга — смерть. Выхода обратно почти нет.
Вступить в группу? Вариант. Довольно даже неплохой вариант. Но кто меня возьмёт? Любой новичок перетряхивает рейтинг группы, разбавляя её своими нулями. Мало какая группа способна поглотить новичка и не свалиться слишком низко. Да и зачем кому-то бесперспективный новичок? Но если всё-таки найдётся такая группа, то на первое время могут прикрыть, подготовить, подтянуть. Могут компенсировать мои слабые стороны, но и я должен что-то дать группе. А что у меня есть? Вот то-то же. Группа со дна рейтинга? Категорически забыть! Это смирившиеся с поражением неудачники, уже неспособные ни на что.
А куратор тогда мне зачем? Как зачем? Помощь и адаптация. Видишь, сколько уже узнал? Это и есть помощь. Очень важная. Самая важная! Помощь информацией. Честной, без всяких кривляний и недомолвок. Кто ещё тебе скажет, что ты слабак. Да ещё и идиот, не слушающийся своего куратора. Кому было сказано молчать и не вмешиваться? Вмешался. Полегчало? Теперь живи с осознанием, что попытался пнуть по яйцам лучшего бойца школы за последние пять лет. А чего он приколупался, раз лучший? А это не твоего ума дело! Слушайся куратора и всё будет лучше, чем могло бы быть!
Помочь стать сильнее? Без проблем! Есть месяц на то, чтобы научиться магии. Пропитать маной тело, привыкнуть к изменившимся показателям, силе, скорости, реакции. Сделать то, на что другие тратят лет пять — десять.
Договорились! Выписываюсь из лазарета и сразу иду учиться и магии и техникам напитки.
Симпатичная девчонка! Есть в ней что-то такое, цепляющее. Будоражащее кровь. Ругается красиво, так бы смотрел на неё и слушал. И злил почаще. В других условиях однозначно попытался бы с ней задружить. А дома, там, в прошлой жизни, встреть её, я бы уже пригласил на свидание. Здесь же. Не знаю. Какое-то подспудное ощущение близкой смерти, уже успевшее свить гнездо в районе солнечного сплетения, не позволяло отвлекаться. Перед тем, как гулять с девчонкой, нужно выжить. И своими попытками не угробить эту самую девчонку. Вжиться в этот мир, найти свой «рояль». Должен же быть у попаданца какой-то рояль?
У меня, пока, одни шишки!
В личных покоях Вермайера Августа Пантелеевича было неожиданно уютно. Не привыкший к излишней роскоши, ставящий во главу угла практичность и готовый мириться с неудобствами, если это пойдёт на пользу работе и будущему, свою берлогу Август Пантелеевич обставил с некоторой долей излишеств. Удобный журнальный столик, слишком комфортабельные кресла, светильники со сменным спектром освещения. Август Пантелеевич иногда любил расслабиться. После долгого дежурства, когда приходилось вытягивать с того света десятки малолетних идиотов, считающих, что перелом позвоночника — мелкая травма, а отрубленные руки прирастить — вообще не стоит упоминания. Или после недели годовых квалификационных испытаний.
Сегодняшний вечер не был сложным, но предстоящий разговор Вермайер предпочёл провести именно в креслах. Нечасто к нему вот так в гости забегал самый близкий человек на этом свете.
— Как дела, егоза? — поинтересовался он у девушки, с комфортом устроившейся в кресле напротив и с удовольствием пьющей сладкий чай, — как успехи в учёбе?
— Твоими заботами, дядя Август, — отмахнулась девушка, — тебе ли не знать, если последняя моя ходка в карцер — явно твоя подстава!
— Следи за языком, молодая леди! — нахмурил брови врач, но его глаза смеялись.
— Значит, признаёшь, что твоя подстава? — обвинительно ткнула в него пальцем собеседница.
— Не признаю! — качнул головой Вермайер, — нечего перекладывать ответственность за свои поступки на других.
— Ещё скажи, что в кураторы я тоже самостоятельно загремела, — буркнула девушка.
На что её собеседник только пожал плечами.
Несколько минут в комнате стояла тишина. Девушка мелкими глотками смаковала чай, Август Пантелеевич с теплом и заботой смотрел на неё, ловя каждое движение, наслаждаясь каждой секундой вместе.
