Формой гора напоминала огромный алмаз, и ее материя в Загробной Жизни тоже представляла собой алмаз. По пути были разбросаны несколько препятствий, роль которых заключалась в том, чтобы отвлечь призраков, создать подобие сопротивления их вторжению, но не помешать им пройти. Объектом настоящего вызова являлась Орлин: чем дальше она взбиралась по крутому склону, тем в большей степени превращалась в грубого мужлана. Непривычная к новому телу и действующим на мужчин силам, она попыталась изнасиловать свою компаньонку, Джоли.
— Я помню, — поморщилась Первая Джоли.
Затем перед ними возникла Нокс в виде сотканной из тумана прекрасной и желанной женщины.
— Приди ко мне, мужеподобное создание, — сказала она. Нокс посылала им мысли, которые те воспринимали. «Приди ко мне»… Но теперь Первая Джоли поняла, что и эта форма диалога была иллюзорной, с использованием перспективы. Верена говорила вполне обычными словами, вслух.
Орлин-мужчина так и сделал. Она/он заключил/а в объятия очаровательную фигуру и продолжил/а попытки заняться с ней сексом. Затем Нокс вернула ей женскую сущность. «Помни», — сказала она. Потому что то был урок: основное отличие между мужчиной и женщиной, за которое женщина не должна осуждать мужчину, не осознав до конца его сущности. Пораженная Орлин только теперь это поняла.
— Как мне вынести этот позор? – спросила Орлин и упала в обморок.
Вторая Джоли подбежала к ней, но слова ее были обращены к Нокс.
— Почему ты играешь с нами, Воплощение Ночи?
«Тебе нужно многому научиться», — отозвалась Нокс. Огромное преуменьшение.
— Все, чего она хочет, это ее сын, Гэв Второй. Пожалуйста, верни его теперь, когда ты унизила нас достаточно.
Первая Джоли снова поморщилась. Она не понимала сути происходящего тогда, когда принимала участие в этой сцене. Теперь – да: предыдущее Воплощение Добра, как и многие другие инкарнации, являлось самовлюбленным и пренебрегало людскими делами. Нокс хотела, чтобы следующий Бог понял, что такое унижение, и никогда о нем не забыл. Это, и немного сострадания, в значительной степени предотвратят безразличие по отношению к человеческим проблемам в будущем.
«У меня ее ребенок, — согласилась Нокс. – Его недуг продолжается и в Загробной Жизни». Как хорошо она знала, о чем говорит!
— Отдай его ей! Мы его как-нибудь вылечим.
И вот им брошен новый вызов. Орлин могла добиться того, что не получилось у Нокс, потому что Орлин могла действовать прямо в обыкновенной вселенной, неважно, живая или мертвая. Она была необходимым инструментом. Нокс произнесла это вслух:
— Возьми у Смерти чистую душу, песчинку времени — у Хроноса, нить жизни – у Судьбы, семя жестокости – у Войны, слезу – у Природы, проклятье – у Зла, и благословение – у Добра. Принеси мне эти предметы, и я возвращу тебе ребенка.
Прежде чем они смогли ответить, Нокс исчезла.
Требование казалось непосильным, и тем не менее, Первая Джоли знала о его необходимости: как ради спасения ребенка, так и для подготовки Орлин к роли Воплощения Добра. Она также знала, что Орлин пробьется, страдая от боли, к судьбе, о которой и не мечтала, и в итоге отдаст свое дитя Воплощению Ночи. Эту кульминацию Нокс спланировала с особой осторожностью.
Теперь они отправились побеседовать с Воплощением Злам. Верена, в роли Нокс, навестила его в Аду; она была, конечно же, неподвластна адскому пламени и его нежеланию пропускать любую душу.
— Сатана.
— Нокс, — приветственно кивнул он. – А я полагал, ты предпочитаешь ангелов.
Он, разумеется, был в курсе ее отношений с архангелом Гавриилом, так что одновременно поддразнивал и интересовался, не носит ли ее визит сюда сексуального подтекста.
Это был чисто случайный вызов.
— У меня своеобразные вкусы, — сказала она, уплотняя свое очаровательное тело. – Как ты расслабляешься в отсутствие Геи?
Она, в свою очередь, поддразнивала его по поводу любовной связи с Воплощением Природы.
Позади него возникла Лила в роскошном нижнем белье.
— Что думаешь, госпожа тайн?
— Как, ты его еще не предала?
— Не совсем, — согласилась демонесса. Они обнялись. Не подруги, но в их долгом знакомстве были свои преимущества. Лила также считалась любовницей Воплощения Войны; она получила, что хотела.
— Эй! – запротестовал Сатана, будто бы ревнуя. – И кого это ты пришла соблазнить?
— Тебя, конечно же, — сказала Верена, размыкая объятия и двигаясь к нему. – Я пришла вместе с Джоли.
Джоли была его первой любовью, и эти двое еще сохраняли чувства друг к другу. Разумеется, он ее вожделел. Тем не менее, возразил:
— Ты ничего не делаешь просто так, вампиресса. Чего мне это будет стоить?
— Простого разговора о сделке.
— Диалог, — согласился он. – Не сделка.
— Пока нет, — добавила Верена. Она передала тело Джоли.
Затем они занялись любовью. В сексе Сатана был хорош, благодаря более чем частым упражнениям с Лилой; а Джоли многому научилась за время пребывания в теле Воплощения Ночи. Но движущей силой оставалась любовь. Сатана считался хозяином ненависти, однако одним из его секретов была любовь: тайна, которую – он знал, — Нокс сохранит.
Когда оба удовлетворили свою страсть, Джоли вернула тело Верене, а Сатана внутренне приготовился к диалогу.
