Вообще ЧУМА! - [33]
Вклад Джеймса Паркинсона в создание палеонтологии был столь велик, что его имя дали одному из видов вымерших морских черепах, Puppigerus Parkinsonii, найденному, должно получится «найденному» в лондонских глиняных отложениях.
И еще один удивительный факт: несмотря на всю славу и известность Джеймса Паркинсона при жизни, до наших дней не дошло ни одного достоверного портрета великого медика и ученого. Только карикатуры. Тем не менее в научной и популярной литературе (не говоря уже об интернете) можно встретить два фотопортрета Джемса Паркинсона, однако ни один из них не принадлежит автору болезни. И все же, эти «фактоиды» встречаются минимум в 10 академических статьях о болезни Паркинсона. Любопытный факт: эти два человека — действительно британцы и Джеймсы Паркинсоны. Один из них даже был врачом, только стоматологом. Другой же собирался стать на лекарскую стезю, но уехал в Новую Зеландию. Но наш герой не мог оставить после себя портрета в силу очень простых причин: он умер до изобретения дагерротипии.
Самое поразительное то, что на самом деле, вероятно, болезнь Паркинсона справедливо было бы переименовать.
Дело не в том, что в самых разных медицинских записях за последние четыре тысячи лет можно найти симптомы этого заболевания. Например, есть они и в китайском медицинском тексте 2600 г. до н. э., и индийском раннем трактате «Чарака-самхита», посвященном Аюрведе на две тысячи лет моложе (любопытно, что в аюрведической традиции эти симптомы было положено лечить препаратами, полученных из растений рода мукуновых, которые содержат достаточное высокое количество леводопы, речь о которой пойдет дальше), и у Галена около 200 г. н. э, и у Авиценны около 1000 года, и у Леонардо да Винчи в 1500 году, и у Франсуа Буасьера в 1763 году… Это были просто описанные симптомы, не выделенные в заболевание. Однако был врач, который более чем за столетие до Паркинсона опубликовал полное описание заболевания. Как установил выдающийся историк медицины, Аксель Каренберг, в 1690 году венгерский врач Ференц Папаи Париц в своем многотомном произведении Corporis, в главе, посвященной заболеваниям головы, описал прогрессирующее заболевание, «происходящее из мозга», характеризующееся гипокинезией без потери чувствительностью, ригидностью, тремором, неустойчивой походкой. Полный комплект симптомов болезни Паркинсона, вкратце изложенный уже в первых предложениях «Эссе о дрожательном параличе»! Почему же никто не заметил этого выдающегося исследования?
Дело в том, что Pax Corporis, несмотря на латинское название, был написан… на венгерском языке! И никогда не переводился ни на один язык мира. Не переведен он и сейчас. Поэтому, увы, пока что мы имеем дело с болезнью Паркинсона, а не болезнью Папаи. Как сказал нам Каренберг (мы имели честь выступать с ним на одном семинаре Федерации европейских нейробиологических обществ по истории науки в качестве приглашенных лекторов), он, конечно, подал данные в эпонимическую комиссию с тем, чтобы название болезни поменять на болезнь Папаи-Паркинсона, но надежды на переименование такого знаменитого заболевания мало.
Итак, в конце XIX века благодаря Шарко болезнь получила свое название и прочно закрепилась в медицинском словаре. Однако для хоть какого-нибудь понимания ее потребовался вклад еще двух человек, без которых рассказ об этом недуге будет неполон. Интересно, что два сделанных ими важнейших открытия, были совершены с разницей всего в семь лет.
Нашего очередного героя очень нетрудно спутать с нобелевским лауреатом Отто Леви, который получил Нобелевскую премию за открытие явления химической передачи нервного импульса. Тоже немецкий нейро-ученый, тоже эмигрировавший в США, жили они примерно в одно и то же время, но фамилии их пишутся в родном языке несколько по-разному (тот — Loewi, «наш» — Lewy), в русском же они отличаются всего двумя точками над «е». Ну и тем, что Отто Леви очень известен, а Фридрих — почти забыт. По крайней мере, его сколь-нибудь полной биографии на русском не найти.
Фриц Якоб Хайнрих Леви родился 28 января 1885 года в медицинской семье. Его отец, Хайнрих Леви был врачом общей практики и носил почетное звание Sanitatsrat («советник медицины»), которым в Германии награждали врачей. Мама Фридриха, урожденная Мильхнер, тоже была не из простых: она состояла в родстве с Паулем Эрлихом (тем самым, кто разделит «нобелевку» с Ильей Мечниковым) и со знаменитым дерматологом Феликсом Пинкусом, в честь которого названа болезнь Пинкуса.
Традиционно после окончания средней школы (это случилось в 1903 году), Леви отслужил год в прусской армии, в кавалерии и в 1904 году поступил на медицинский факультет Университета Фридриха Вильгельма в Берлине. В немецкой академической среде было принято менять университеты по ходу обучения, и на летний семестр 1906 года Леви поехал в Цюрих. Там, в местном университете и состоялось первое знакомство Леви с нейроанатомией и неврологией, поскольку лекции ему там читал сам Константин фон Монаков. Фон Монаков вообще-то родился на Вологодчине, в селе Бобрецово, но, когда ему исполнилось 10, его семья эмигрировала в Швейцарию через Германию. Монаков учился в Цюрихе, работал в Питере, а на интересующий нас момент он уже стал корифеем нейронаук, директором Института анатомии мозга и пользовался непререкаемым авторитетом.
