Вообрази меня - [8]

Джей нет. Как нет и Уорнера. И все отводят взгляд.

– Где Джульетта?

– Ты про Эллу? – мягко поправляет Касл.

– Да какая разница. Почему ее нет?

– Кенджи. Пожалуйста, присядь. Мне и так непросто, не заставляй еще и гасить твои эмоции. Пожалуйста.

– Со всем уважением, сэр, но я сяду только после того, как узнаю, что, черт побери, случилось.

Касл тяжело вздыхает.

– Ты оказался прав, – наконец произносит он.

Делаю большие глаза, в груди гулко стучит сердце.

– Что, простите?

– Ты оказался прав, – признает Касл с ударением на последнем слове. Он сжимает и разжимает кулаки. – Про Адама. И про Джеймса.

Я мотаю головой.

– Нет, не надо. Нет, я просто не сдержал эмоций. С ними все в порядке. Не слушайте меня, – говорю я, слегка смахивая при этом на чокнутого. – Я ошибаюсь. Я всегда ошибаюсь.

– Кенджи.

– Нет.

Касл поднимает голову, смотрит прямо мне в глаза. Он выглядит морально опустошенным. Даже хуже.

– Скажите, что это шутка, – прошу я.

– Андерсон взял ребят в заложники, – произносит он, бросая взгляд на Брендана и Уинстона. Иана. Призрак Эмори. – Снова.

Мне такого не вынести.

Сердце не выдержит. Я уже и так близок к краю. А это слишком. За гранью.

– Ошибаетесь, – настаиваю я. – Андерсон бы на такое не пошел, не с Джеймсом. Он всего лишь ребенок. Он не стал бы так поступать с ребенком…

– Стал бы, – тихо подтверждает Уинстон, – еще как.

Я окидываю его диким взглядом. Чувствую себя идиотом. Словно собственная кожа вдруг стала слишком мала. Потом слишком велика. Снова перевожу взгляд на Касла и спрашиваю:

– Откуда вы знаете? Почему уверены, что это не очередная ловушка, как в прошлый раз…

– Конечно, ловушка, – отвечает Нурия. Голос ее твердый, но недобрый. Она бросает беглый взгляд на Касла, прежде чем произнести: – Не знаю, зачем отцу понадобилось выставлять все так, словно это банальный захват заложников. Это не так. Хотя мы не уверены точно, что происходит. Выглядит все, конечно, будто Андерсон держит ребят в заложниках, однако очевидно, что за кулисами разворачивается нечто более глобальное. Он что-то замышляет. Иначе он бы не…

– Я думаю, – подхватывает Сэм, сжимая руку жены, – Нурия пытается объяснить, что, как мы полагаем, Адаму с Джеймсом отведена не главная роль.

Я в недоумении перевожу взгляд с одной на другую. В комнате повисло напряжение, которого не было еще секунду назад, в голове полный сумбур, и я этого не чувствую.

– Совсем не понимаю, к чему вы ведете, – признаюсь я.

И тут вмешивается Касл.

– Дело не только в Адаме и Джеймсе. Андерсон сейчас держит под стражей всех детей… в частности, детей Верховных главнокомандующих.

Следующий вопрос уже вертится у меня на языке, когда до меня доходит…

Вопросы есть только у меня. Обвожу взглядом комнату, разглядываю лица друзей. Вид у всех печальный и решительный. Словно конец истории им уже известен, и они к нему готовы.

Это откровение меня убило. И я не могу сбавить резкий тон:

– Почему я узнаю обо всем последний?

Мой вопрос встречает гробовое молчание. Замечаю торопливые переглядывания. На лицах нервное выражение.

– Мы знали, что ты тяжело воспримешь это известие, – говорит Лили. Лили, которой всегда были до лампочки мои переживания. – Ты только что вернулся с безумной операции, а потом мы вынужденно обстреляли твой самолет… Если честно, мы не знали, сообщать тебе такое сразу или нет. – Она медлит. А потом, бросив раздраженный взгляд на других девушек, добавляет: – Но, если тебе полегчает, Нурия и Сэм нам тоже не сразу сказали.

– Что? – Я удивленно приподнимаю брови. – Что, черт побери, происходит? А когда вы-то узнали?

В комнате снова становится тихо.

– Когда? – повторяю я.

– Четырнадцать часов назад, – отвечает Нурия.

– Четырнадцать часов? – Мои глаза сейчас выкатятся из орбит, аж больно. – Вы знали об этом еще четырнадцать часов назад, а говорите мне только сейчас? Касл?

Он качает головой и признается:

– От меня тоже скрывали.

Несмотря на то, что держится он спокойно, его челюсть заметно напряжена. Взглядом со мной он не встречается. Но и на Нурию глаз не поднимает. И тут нужные мысли приобретают невиданную скорость, в конце концов, до меня доходит: слишком много поваров на этой метафорической кухне.

Понятия не имею, в каком хитроумном шоу я участвую, только ясно: Нурия и Сэм слишком привыкли командовать по-своему. Дочь не дочь, однако Нурия – предводитель местного сопротивления, и не важно, насколько ей нравится, что отец рядом, передавать ему бразды правления она не собирается. Что значит, она не собирается давать ему доступ к секретной информации, пока не сочтет необходимым. Что значит… Черт, по-моему, это значит, что Касл больше ничего не решает.

Вот гадство!

– Получается, вы обо всем знали, – произношу я, переводя взгляд с одной на другую. – Когда мы вчера приземлились, вы знали… знали, что Андерсон скрутил детей. Когда мы ели торт и пели песенку Уорнеру, вы знали, что Джеймса и Адама похитили. Когда я спрашивал, раз за разом, снова и снова, почему здесь, черт возьми, нет Адама с Джеймсом, вы все знали и молчали…

– Возьми себя в руки, – резко реагирует Нурия. – Ты забываешься.

– Как можно было так врать? – гну я свою линию, не потрудившись снизить тон. – Как можно было стоять и улыбаться, зная, что страдают наши друзья?