Волжский рубеж - [28]
Пеннифазер бросился из шатра – тут уже начинался рассвет. Дымка рассеивалась, обнажая щедро залитые голубыми предрассветными красками окрестности. Окрики офицеров и солдатская брань уже охватили весь лагерь. Сжимая в руке подзорную трубу, генерал бежал мимо солдатских палаток, оживавших, закипающих, откуда выбегали заспанные стрелки в одном нижнем белье, держа в руках винтовки. Наконец он остановился у обрыва, остановился как вкопанный, – тут уже собирались офицеры, ощупывая амуницию, вглядываясь вперед.
– Что вы увидели?! – спросил он у скученных офицеров штаба, бледных и растерянных. – Что?! – И сам уставился в сторону Севастополя. – Почему вы молчите, черт вас побери?!
То, что увидел бригадный генерал Пеннифазер, приставив к правому глазу подзорную трубу, было подобно точному удару клинка. Ошарашенность собственных офицеров стала ему понятна сразу! Впереди расползался туман – вернее, его рвали штыки русских солдат, идущих со стороны Килен-балки и Саперной дороги широко растянувшимся боевым строем прямехонько к холмам, занятым англичанами. Это был не отряд сорвиголов для стремительного набега – сюда подходила армия. Зеленым мундирам не было числа! И эта армия приближалась шаг за шагом, уже расступаясь на флангах, давая артиллеристам на подъеме выкатить вперед пушки, поспешно выстроить их в батареи. Замри англичане на месте, вот так, как сейчас, через десять минут их изрежут штыками, как поросят!
– Тридцатый пехотный полк, строиться в боевую линию! – обернувшись, завопил Пеннифазер бледным и растерянным офицерам. – Крамнэгел! – Генерал сжал кулаки, едва не выдавив из подзорной трубы линзы. – Полковник Крамнэгел! – Командир полка в наспех одетых галифе и сапогах, все еще в белой ночной рубашке уже бежал к командиру бригады. – Сэмюэль, стройте полк в батальоны! В шеренги вдоль обрыва! Строй в сто человек! Заряжайте пушки, и скорее, черт бы вас подрал, скорее!
Рев Пеннифазера отрезвил растерявшихся было англичан. Команды офицеров уже летели по рядам солдат одна за другой. Стрелки, положив рядом с собой ружья и сумки, наспех застегивали мундиры и натягивали шапки. Время шло даже не на минуты – на секунды. Оставляя позади себя остатки густого тумана, русские прибавляли в шаге. Они шли зло, упрямо, молчком. Точно разрастающийся мираж! Теперь они были перед англичанами как на ладони. Уже поблескивали сабли офицеров, державших строй. Каждый из противников знал: надо торопиться! Надо! Кто окажется стремительнее, тот и возьмет свое! И первый залп русских пушек, ударивший чуть выше, в тяжелый подбородок насупившейся Сапун-горы, доказал это. Камни рухнули вниз. Второй залп оказался точнее – последний ряд англичан, готовившихся принять бой, заряжавших ружья, был разом выбит. Первые убитые повалились на камни у подножья горы, заливая их кровью, первые раненые с изорванными телами захлебнулись болью. Человеческий вой беспощадно полоснул утреннее крымское небо. Но русские пехотинцы молчали – далековато им было до противника! Не долетит их свинец! А первый ряд англичан, едва успевших одеться, уже обращал свои знаменитые винтовки в сторону наступающих…
Русских было устрашающе много, но проход к редутам англичан, сдавленный Килен-балкой с одной стороны и отрогами Сапун-горы, уходящей вдоль Черной речки к Севастопольской бухте, с другой, сужался. Перед позициями англичан он представлял собой всего лишь широкий коридор, и только. И оттого, поневоле, русские приближались все более плотными рядами. А еще надо были идти вверх – по каменистой и одновременно глинистой почве! – на которой то и дело скользили и разъезжались солдатские сапоги. Когда солдаты Пеннифазера, зарядив ружья, стояли плечом к плечу, русские были уже в двухстах метрах от английских редутов. Бледнее смерти, генерал вскинул саблю и считал каждый шаг противника. Еще один залп русских пушек прокатился над головами англичан. Слушая стоны раненых товарищей за спиной, оцепенев, англичане наблюдали, как русские полки лавиной вкатываются к ним по узкому коридору между Килен-балкой и Сапун-горой.
В эту самую минуту, все просчитав и предугадав, генерал Пеннифазер скомандовал:
– Первая шеренга, огонь! – и тотчас рассек клинком воздух. Его солдаты ждали этого приказа – прицельным огнем они встретили наступающих русских! И пока первый ряд припал на одно колено, чтобы перезарядить ружья, Пеннифазер дал еще одну отмашку саблей. – Вторая шеренга, огонь! – И вновь поднял саблю. – Третья шеренга…
…Совсем недавно примкнули штыки. Пару минут назад по рядам наступающих разнеслось: «Шашки из ножен!». Полоснула сталь по стали, офицеры прижали обнаженные клинки к бедру, шагая в ногу со своими солдатами. Казалось, от ровного топота тысяч солдат мелко сотрясалась земля! Песок сменялся глиной. Сапоги обрастали рыжим. Шлеп, шлеп! В лужи, в лужи! Ноги сами шли, глаза же со всей страстью и чувством неминуемой схватки искали противника за мглистым туманом! «Теперича начнется! – так и несся по рядам змейками шепоток. – Уж недолго, братцы!..» Усталость сгинула, кровь горячо билась в висках! Скоро, скоро! Шаг, шаг! Скоро!.. Над обрывками утреннего тумана все отчетливее выступал рваный хребет Сапун-горы. И туман становился все жиже, прозрачнее. «К бою готовсь!» – понеслось дальше, и солдаты, сбросив ружья с плеч, перехватили их так, что сейчас сталь штыков смотрела как раз туда, куда устремлялись вершины Сапун-горы. И вот уже остатки тумана рассыпались перед русскими штыками, шаг стал более торопливым, нарастающим, суровым и отчаянным одновременно. Близко враг, близко! Минута, полминуты – и разверзнется ад!
Конец девятнадцатого века. Петербургский сыщик Петр Ильич Васильчиков, в силу обстоятельств поселившийся в провинции, получает приглашение от графа Кураева приехать к нему в усадьбу. Старый граф просит детектива раскрыть одно преступление и проследить за известным всему Поволжью человеком – купцом первой гильдии Дармидонтом Кабаниным. Никто не берется мериться с ним силами – чиновники подкуплены, запуганы простые люди. Крупные вельможи опасаются связываться с воротилой-нуворишем. Петру Ильичу предстоит пуститься в полное опасностей путешествие.
«Полет орлицы» является продолжением романа талантливого писателя Дмитрия Агалакова «Принцесса крови», посвященного жизни и подвигам Жанны д’Арк, дочери королевы Франции Изабеллы Баварской и герцога Людовика Орлеанского.Знаменитая победа под Орлеаном и ярчайший триумф французского оружия, заставившего говорить о Жанне Деве всю Европу. Тяжелейший плен, позорный для англичан суд и вынужденная инсценировка казни юной француженки в Руане. Но пятилетнее заключение в далеком савойском замке Монротье, о котором знали немногие, не стало завершением биографии великой воительницы.
Новый исторический роман Дмитрия Агалакова посвящен самой известной и блистательной королеве западноевропейского Средневековья — Алиеноре Аквитанской. Вся жизнь этой королевы — одно большое приключение. Благодаря пылкому нраву и двум замужествам она умудрилась дать наследников и французской, и английской короне. Ее сыном был легендарный король Англии Ричард Львиное Сердце, а правнуком — самый почитаемый король Франции, Людовик Святой.Роман охватывает ранний и самый яркий период жизни Алиеноры, когда она была женой короля Франции Людовика Седьмого.
Вторая половина XVI века. Маховик долгой и кровавой Ливонской войны медленно набирает обороты, втягивая в свою орбиту тысячи людских судеб. Не избежал ее и князь Григорий Засекин. Молодой воевода честно воевал и в Дерпте, и под Феллином, участвовал во взятии Полоцка, был лично знаком с князем-диссидентом Андреем Курбским и даже, по версии автора, помог ему скрыться от опричников. Счастливо избежав молота опричнины, Засекин был «брошен» царем на укрепление юго-восточных рубежей Руси – создание Волжской засечной черты, за что и получил прозвище «воеводы Дикого поля». .
Казаки были лучшими воинами всех эпох, в которых им выпадало жить. Наполеон говорил, что с казаками он бы завоевал весь мир. Казаки брали не только военным мастерством, но и звериной силой, выносливостью и ловкостью, а также заложенной в них самой природой стратегией боя. Жизнь на окраинах Московского государства, всегда находившегося в состоянии войны с грозными соседями, учила их побеждать. Они были истинными богами войны! Новый роман Дмитрия Агалакова посвящен четырем легендарным волжским казакам – Ермаку Тимофеевичу, Ивану Кольцо, Матвею Мещеряку и Богдану Барбоше.
Юля Пчелкина с группой студентов-археологов приезжает в пригород Семиярска на раскопки. Тут обнаружили древнее языческое святилище, в котором тысячу лет назад совершались человеческие жертвоприношения. Рядом, в середине затянутого туманом озера, есть остров, на котором всегда жили отшельницы — рыжеволосые ведьмы. В первый же день Юля подслушивает разговор аспирантов и своего профессора. Однажды ночью аспиранты увидели женщину с распущенными волосами — она подходила к их лагерю, но они спугнули ее. Профессор Турчанинов требует, чтобы аспиранты не распространяли дикие слухи среди молодежи.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.