Воля твоя - [33]

Меня снабдили оружием — кинжалом, провизией и направлением движения. Судя по всему я сейчас все еще где-то на границе, удалившись от нее не дальше пары лиг в сторону империи. Примерно между двумя военными приграничными лагерями, если я правильно разобрал пространные объяснения усатого офицера за одной из немногих бесед. Назад возвращаться нельзя, в другие лагеря соваться тоже категорически не желается. Пока я не пойму что происходит, придется вынужденно считать всех встречных пограничников врагами.

Слишком гладко я бежал, и это совсем не воля случая. Для моего побега все подготовили, а все остальное — представление, лишь пыль в глаза… Кому? Своим же подчиненным? А сомневаться в игре командира не приходилось ни мгновения: так глупо повести себя, передать мне оружие, подставиться, лишив солдат возможности остановить беглеца, а потом изображать самые искренние гнев и безумие, потерю рассудка. В то, что он пребывал в бессознательном состоянии, когда я его спихивал с крупа коня где-то там, под деревом, я ни за что не поверю. Значит, именно он помог мне бежать. Он рисковал, причем очень сильно. Несколько раз даже был на волосок от смерти, не удержи я клинка, которым он сам меня даже и не пытался ранить, и разрежь плоть чуть сильнее положенного. Жаль, что теперь не у кого уточнить насчет того, чья все же была инициатива седлать моего коня без меня же. Но, думаю, я и без этого знания постараюсь справиться.

Мне повезло с этим не к месту оказавшемуся в самой глуши командиром в этом лагере, в другом все повернулось бы зеркально иначе.

До ближайшего имперского города семь дней проторенного пути, которым мне, к слову, пользоваться теперь заказано. Значит, снова перелески, овраги и ноголомные скачки, что увеличивает время пути почти в два раза. При том, что еды у меня всего на несколько дней — три-четыре, которые при желании можно растянуть до шести. Не больше. Вглубь империи, учитывая, что деревеньки попадаются только вблизи военных лагерей, будет добраться проблематично.

С противоположной стороны вольные баронства, прямо здесь, буквально под боком — полная противоположность сложнодостижимого города на востоке. Миновать распитые вусмерть кордоны баронов раз плюнуть, однако никому из хозяев тех земель нет до меня какого-либо дела. Скорее наоборот, узнай они интерес имперских пограничников к моей персоне. Интерес империи к чему либо — всегда звенящая пузатым мешочком радость.

Есть еще нейтральная территория, там, дальше, между участками баронств. Некрупный городище-торжок, примерно в трех днях пути отсюда. То самое место, куда меня столь навязчиво и толкала некая сила в лице усатого командира приграничного гарнизона.

Все, больше доступных путей не было, или я просто переутомился, чтобы вообще хоть как-то соображать. Пару часов сна, а там, когда окончательно стемнеет, будет видно.

— Разбудишь. — Бросил я где-то бродящему в округе коню, подкладывая под голову подсумки.

Не знаю, почему я решил, что по темноту обязательно разберусь с дальнейшими планами. Странная навязчивая мысль, почти мгновенно погрузившая меня в короткий сон без сновидений.

ГЛАВА 2

— Итак, мы все-таки встретились.

— Собственно, да. — Не стал я отрицать очевидного.

Хозяин откинулся на спинку высокого, но на редкость неудобного кресла, вперив в меня взгляд моего же коня. Странно было как тон его речи всегда различается со столь безынтересными глазами. Пожевал губами, — воздух здесь приторно-сладкий, — и вдруг сплюнул. Прямо так, на ковер.

— Ну вот и к чему все это было? К чему те бесполезные поползновения? Я разве не дал тебе понять изначально, что не желаю тебе сколько-нибудь зла?

— Вы вообще не дали ничего понять, кроме того, что пытаетесь встретиться. Знаете, больше походило на западню.

— Дурак! — Выплюнул он слово и снова сплюнул, теперь уже в другую сторону. — Нервы ни к черту, — посетовал уже совершенно другим голосом, протягиваясь к непочатой бутылке алкоголя, — а еще ты их треплешь.

— Виноват, — развел я руками, хотя виноватым себя не чувствовал ни на грош. Скорее виноват в том, что в итоге все же попался. Но тут уж мне отвечать перед судом собственной совести. Могло ведь все повернуться иначе, могло, но закрутилось, завертелось и теперь я угрюмый, хоть пытаюсь и не подавать виду, сижу здесь. Пленник без пут и кандалов.

— Можно я задам тебе всего один вопрос? — Откликнулся хозяин, пригубив какого-то терпкого напитка от приторности которого сводило скулы даже на расстоянии в несколько метров. Мне выпить он даже не предложил.

— Валяйте!

— И все-таки, где же ты прятался все это время?

Он пристально вгляделся мне в лицо, и сложно описать те усилия, что я приложил, чтобы во весь голос не расхохотаться — у меня было на редкость хорошее настроение.

— В могиле! — Хлопнул я себя ладонями по коленям, с удовольствием отметив в глазах напротив первую блеснувшую эмоцию — смятение.

* * *

Ночь опустилась на землю внезапно — стоило мне на секунду закрыть глаза, а потом раскрыть, как вокруг все изменилось. Мой конь меня не разбудил, и я явно проспал еще какое-то лишнее время.

Тишина стояла как в гробу. Она была бы абсолютной, если у меня над ухом постоянно недовольно не сопели, а в последнее время, как повеяло противной прохладой откуда-то спереди, еще и настойчиво покусывали за куртку. В общем-то терпимо, пока конь не начал возмущенно ржать, совершенно отказываясь идти дальше.