Воля небес - [47]

– Наводчики к стволам, огонь по готовности! – Тимофей потянул весло на себя, направляя «Веселую невесту» на новый курс, почти поперечный прежнему.

На несколько минут судно качнулось еще сильнее влево, чем ранее – но плоскодонка, понятно, держалась на воде ровнее других кораблей. Шитик быстро поворотился к бегущему противнику открытыми портами – Тимофей отпустил кормовое весло, ставя корабль на ровный курс, и борт дробно грохотнул пятью частыми выстрелами, завесив море белым густым облаком.

– Правые порты открыть, убрать затычки! Кали запальники!

– Готово, капитан!

«Веселая невеста» выскользнула из облака порохового дыма. Стало видно, что особого вреда залп шхуне не причинил, лишь на заднем парусе появился продольный разрыв. Хотя, конечно, может быть, что еще пара чугунных шариков сидели в корпусе корабля. Но явно никак ему не мешали.

– Наводчики к стволам, огонь по готовности!

Шитик продолжал заметно отставать, а потому тянуть с залпом Тимофей не стал. Руль вправо, корабль качнулся, меняя курс, выпрямился. Загрохотали пушки. Несколько мгновений неизвестности… Но когда «Веселая невеста» вышла из порохового облака на этот раз, стало видно, что передний парус шхуны обвис вдоль мачты, и она прямо на глазах теряет ход.

Холопы радостно закричали, вскидывая кулаки.

– Заряжай! – приказал мрачный паренек. Несмотря на успех пушкарей, шхуна все равно ползла быстрее плоскодонки.

Басарга подошел к сыну, положил ему руку на плечо:

– Молодчина, капитан! Мы его взяли. Без носового паруса от датчанина кораблю не уйти.

Действительно, мчащийся под всеми парусами флейт вскорости обрушился на несчастного торговца, с ходу выбросив на него абордажную команду. Через несколько минут задний парус тоже исчез, позволив шитику добраться наконец до врага, и Карст Роде весело крикнул вниз:

– У тебя талант, капитан! Сделал поляка ловко на диво! Так держать. Кстати, селедку любишь? Тут ее полные трюмы!

Тимофей вопросительно оглянулся на боярина. Тот пожал плечами. В Москву селедку, понятно, возили на торг постоянно. Но до Ваги она никогда не добиралась. Местным жителям своей рыбы хватало.

– Не нравится, ну и ладно, – пожал плечами датчанин. – Продадим в порту, и все дела. С тебя пять человек, капитан. На шхуну сию тоже команда нужна.

Потеряв еще четверть команды, адмирал Карст Роде теперь и вовсе не имел иной возможности, кроме как следовать в ближайший дружественный порт, чтобы обменять немудреную покамест добычу на пополнение в команды теперь уже трех кораблей. Причем шитик по вполне понятным причинам от захваченных кораблей заметно отстал и в бухту Борнхольма вошел только вечером нового дня.

Тимофей, прищурившись, сперва приказал зарифить нижние паруса, и лишь напротив мола свернул остальные. Однако инерции «Веселой невесты» хватило только на то, чтобы уйти с фарватера и бессильно остановиться. Впрочем, в торговом порту встречать корабли умели – к новому гостю тут же направились два шестивесельных ялика, забросили канаты на нос, поволокли «Веселую невесту» к уже знакомым кораблям, борт о борт принайтовленным к причалу в глубине порта, быстро и умело пристроили в третий ряд.

С флейта упал, разворачиваясь, трап, по нему с грохотом свалился датчанин:

– Я заплачу на постановку! – крикнул он, пересекая палубу. Карст Роде, достав увесистый кошель, отсчитал рулевым каждого из яликов по нескольку монет и весело предложил: – Давайте скидку, ребята, и я стану нанимать вас каждый день!

Крикнул по-русски, а потому его наверняка не поняли.

– Все лучше, чем я думал, мой господин! – повернулся к Басарге датчанин. – Пока мы зимовали, русский царь Иоанн, оказывается, подарил Дании всю завоеванную Ливонию[27], а потому с датским королем Московия ныне в верных союзниках! Патент мой адмиральский бургомистр признал с радостью и разрешение на пребывание в порту подтвердил, даже убеждать сильно не пришлось, – красноречиво потер пальцами Роде. – Ныне у нас есть полное право торговать, стоять и нанимать кого лишь пожелаем безо всяких ограничений! Мы тут и таверну добрую поблизости присмотрели. Пусть капитан Тимофей пару сторожей оставит, да пошли, горячего поедим. В море ведь одной солониной и грибами питались, осточертело!

Порт Ренне оказался городком небольшим, уютным, но вместе с тем шумным – на узких улочках, протиснутых меж высокими заштукатуренными домами с острыми черепичными крышами, постоянно гуляли, ссорились и дрались, а порою спали многие десятки мореходов, сошедших с тесных корабельных палуб и торопящихся как можно быстрее и веселее гульнуть, прежде чем снова на долгие недели оказаться запертыми в тесных низких трюмах, путь из которых вел только на ванты, в гудящую ветрами качающуюся высоту – и опять вниз, в гамаки, до нового вызова к парусам.

С бургомистром подьячий не познакомился – все же царская грамота на адмиральское звание была у датчанина, а не у него, в домах останавливаться не стал – его вполне устраивало ночевать на палубе шитика, завернувшись в кошму. Все, что запомнилось Басарге о Борнхольме, так это сосиски с капустой и пиво в кабаках, крики чаек в небе и такие ровные стены домов, словно их сложили из кирпича, тщательно заштукатурили, а потом еще и гладко обстругали. Хотя во многих местах из-под штукатурки торчала не кладка, а стебли соломы и камышей.