Воля и самоконтроль. Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами - [12]

Исправить заложенные генетически механизмы нельзя, но это не означает, что людям, получившим в наследство неоптимальные системы усвоения глюкозы, можно добровольно записываться в неудачники. Да, им сложнее противостоять порывам и сиюминутным реакциям, но, во-первых, это умение до определенной степени можно натренировать (например, при помощи советов из последней главы этой книги), а во-вторых, способность проявлять силу воли определяется еще множеством других факторов, которые могут уравновесить маленькую неудачу с системами метаболизма.

Резюме

В 1970-х годах стэнфордский профессор психологии Дэрил Бем[5] решил определить, какие из его студентов сознательные, а какие беспечные. Ученый предположил, что первые должны всегда вовремя сдавать домашние работы и заодно ежедневно менять ношеные носки на чистые. По мнению Бема, оба эти подвига определяются одной и той же внутренней особенностью, которая и делает человека сознательным. К удивлению профессора, чистые носки и выполненные домашние работы почти никогда не встречались у одного и того же студента.

В своей книге Willpower: Rediscovering the Greatest Human Strength ("Сила воли: переоткрытие самой значимой человеческой силы") Рой Баумейстер приводит эту историю как наглядную иллюстрацию того, что самоконтроль — ограниченный ресурс, и любое напряжение силы воли расходует его. Так, сидящим на диете сложнее бросить курить, и наоборот, попытки отказаться от сигарет увеличивают шанс, что вы выйдете за дневную норму калорий. При этом зачастую "провал" в решении какой-то из задач, требующих самоконтроля, может быть намеренным — хотя и неосознанным: таким образом организм экономит драгоценный ресурс глюкозы. Если добровольцам, выполняющим подряд два задания на самоконтроль, сообщить, что впереди их ждет еще и третье, то итоги второго теста окажутся заметно хуже: люди берегут силы для нового испытания. Но если за успешное выполнение второго задания пообещать деньги, то добровольцы выполнят его так хорошо, будто первого испытания вовсе не было. Почему финансовый стимул оказывается столь эффективным — разберемся в следующих главах.

Три главных способа истощить самоконтроль — бороться с навязчивыми мыслями ("Не думай о белом медведе"/"Мне надо похудеть к лету"/"Пора писать годовой отчет, а я никак не могу приступить"), бороться с естественными эмоциями ("Нельзя плакать, я же сильный"/"Нужно улыбнуться коллегам, а то невежливо"), бороться с импульсивными желаниями (съесть булочку, выкурить сигарету, выпить еще рюмочку).

Природа загадочного ресурса силы воли до конца не ясна, но, похоже, что хотя бы отчасти способность к самоконтролю определяется глюкозой: главным углеводом нашего организма, который дает энергию для работы всех органов и в первую очередь мозга. Проявления силы воли уменьшают концентрацию глюкозы в крови, и чем она ниже, тем хуже мы сопротивляемся соблазнам. Поэтому голод — главный враг самоконтроля, даже (и особенно) если вы стремитесь похудеть.

Глава 3 Мозг

ГОРЯЧАЯ СИСТЕМА: ЭМОЦИИ

Эмоции — определяющий фактор для большинства наших поступков и решений

В начале 1950-х ученые всерьез занялись исследованиями того, как мозг обеспечивает работу сознания. Это стало возможным благодаря новым технологиям вроде электроэнцефалографии. С их помощью специалисты наконец смогли выяснить, какие именно зоны активируются при тех или иных процессах, не вскрывая испытуемому череп. К невероятной радости исследователей, оказалось, что буквально каждый чих завязан на активацию какой-нибудь области. Мозг, и особенно его высшие отделы — кору больших полушарий — стали считать окончательным регулятором и контролером всей человеческой (и не только человеческой) деятельности[6].

Молодая и набирающая силы когнитивистика — т. е. наука о мышлении (в русском языке этот термин так до сих пор толком и не прижился) поначалу пренебрегала столь низменным и животным аспектом работы мозга, как эмоции. Они считались чем-то вроде фоновой подсветки, которая меркнет по сравнению с блеском и совершенством анализа, рассуждений и построения логических цепочек, которыми занимается Великая Кора Больших Полушарий. Но чем больше исследователи узнавали, тем яснее становилось, что эмоции — отнюдь не двадцать восьмая скрипка в оркестре мышления. Более того, оказалось, что регионы, которые было принято считать ответственными за эмоции, физически перекрываются с областями, обеспечивающими высшие процессы вроде обдумывания списка покупок или споров о политике. Это разрушало популярную в 1960-е годы теорию, что мозг разделен на независимые отсеки, каждый из которых отвечает за строго определенный набор задач. Сегодня считается, что, хотя у разных областей мозга есть конкретная специализация, это разделение не абсолютно. Более того, одни и те же задачи нередко могут выполняться разными зонами мозга, а какие-то посторонние участки способны подключаться к "ведущим специалистам", если того требуют специфические обстоятельства.

Постепенно уверенность, что эмоции и мышление — суть два независимых процесса, стала уступать более сложному взгляду на вещи. Все больше и больше данных указывают, что эмоции — неотъемлемая, а в некоторых случаях даже определяющая часть мыслительного процесса. Например, именно эмоции во многом формируют такую немаловажную составляющую нашей личности, как мотивация. А она, в свою очередь, неразрывно связана с самоконтролем — способностью сдерживать свои сиюминутные желания ради высшей цели.