Воля дракона - [10]

Я подумал, что необходимо сообщить остальным о двух порциях могильницы, которые я засадил в монстра. Подождем, он должен сдохнуть. Должен!

Я потащился к выходу.

Олтц, которого на протяжении всего сражения я не видел, а замечал лишь его летящие стрелы, высекающие искры из чешуек дракона, шел мягким, крадущимся шагом, заходил к извивающемуся чудовищу сбоку, чтобы выстрелить в него еще раз, поставить последнюю точку.

Падир Брегон подходил к дракону с другой стороны. В руке у него был Карник. Шиподракон извивался, а хвост его бился о скалу с хрустом и грохотом. Одно его крыло было прижато к скале, другое он начинал было расправлять, но тут же сворачивал опять. Тело корчилось на каменной площадке, а шипы на боках и спине брызгали ядом. Дракон извивался как насаживаемый на крючок дождевой червяк. Бесцельные броски во время которых он тупил свои когти и ломал длинные кости крыльев, вывали у меня дрожь омерзения. А вообще было здорово. Омерзительно здорово.

Дракон замер.

Нет, мастер! Не надо подходить! — попытался крикнуть я и едва сам услышал свой шепот. Охрип. Тогда я начал показывать жестами: «Не нужно! Всадил в него два ножа! Подождите!»

С трудом передвигая дрожащие ноги, я вышел на свет. Моя одежда, штаны и ботинки пахли так страшно, что, кашлянув, я поднес ладонь ко рту и, почувствовав на губах кисло-соленый щиплющий вкус, согнулся и стал изрыгать из себя воду и желчь. Краем глаза я видел, как падир Брегон подходит к голове шиподракона, скорее всего, примеряясь к огромному Драконьему Рогу. В глазах у него читалась жажда мщения.

Я упал на колени, и стал несколько беспорядочно подавать ему сигналы, но он не обращал на них внимания. За его спиной появилась фигура арбалетчика. Олтц что-то сказал мастеру, и тот остановился. Арбалетчик подошел ближе и между ними завязался разговор. Я же, охваченный бессилием, машинально побрел в их сторону. У меня дрожали колени, а ноги подгибались при каждом шаге. Я кашлял и плевался, я тряс головой, чтобы стряхнуть слезы, поскольку рук к лицу подносить уже не рисковал.

Все плохое, что могло случиться, уже произошло. Уберия погибла и значит — прощай маленький домик, в котором мы могли бы устроиться втроем, а может потом и вчетвером, радоваться собой и жизнью. Умер Греда, самый старый мечник, вернее — самый старый до недавнего времени, поскольку сейчас кто-то другой, нам неизвестный, является самым старым, живым мечником… Погиб сетевой Санса, более старый чем мастер Брегон. Скорее всего умер Муел, упавший с высоты нескольких этажей на камень…

Я брел, цепляясь ногой за ногу, спотыкаясь о камни. Потом мне пришлось во второй раз остановиться и отхаркаться. Отлц и Брегон стояли и глядели на убитого дракона. Похоже, они только сейчас начали до конца осознавать его размеры. Вот падир с удивлением покачал головой. Заметив меня, он радостно взмахнул рукой и сказал:

— Великолепно себя показал, сынок. Однако, подходи против ветра.

Я прыснул от смеха. Несколько глупых слов, после нескольких — сам бой длился короче, чем его описание — минут ужасного страха, обессиливающего, сковывающего руки и ноги невидимыми, однако наипрочнейшими узами, высвободили зародившийся где-то в побаливавших внутренностях смех. Я сначала захихикал, а потом и захохотал, так что у меня вскоре заболел живот, а ноги отказались служить. Снова упав на колени, я выронил меч, подчиняясь остаткам здравого смысла отстегнул двойные ножны с оставшимися ножами и откинул в сторону. Безумный хохот пригибал меня к земле. Сквозь льющиеся слезы я заметил, что мастер и Олтц, глядя на меня, тоже начинают хихикать и знал, что вскоре они, подобно мне, будут кататься по исцарапанной телом дракона каменной площадке. Счастливые, что выжили, ошеломленные уже обретенным богатством.

Боже мой! Мы получили Рог! Получили когти! Шипы с могильницей!

Сильный спазм согнул меня вдвое, и я уже ни мог не смеяться, ни встать. Однако мне удалось перевернуться на бок. Мастер и Олтц бросили оружие и, согнувшись, пытались хлопать друг друга по спине, по плечам, рукам, но не имели на это сил, не могли попасть. Махали руками, словно два ярмарочных нищих, охваченных приступом чахотки. А сами в этот момент были богаче Маджера Каседелии.

Именно тогда тело дракона и дрогнуло. Лишь один я увидел, как шевельнулся конец хвоста, самый конец, толщины дышла. Я начал было делать вдох, но тут время опять замедлилось, превратилось в прозрачную, клейкую массу, и вдох этот длился наверняка целые столетия. А два моих товарища задыхались от смеха, и только монстр двигался с нормальной скоростью. Он поднял огромную голову и потряс ей. Похожие на перекрученные древесные пни лапы задвигались, а когти скрипнули о камень, и звук этот наконец-то предупредил мастера и Олтца. Они начали выпрямляться, поворачивая голову к дракону, а я приподнялся, одновременно пытаясь найти на ощупь ножи и меч.

Поздно! Поздно! Поздно!

Голова метнулась к сторону Олтца и падира Брегона, арбалетчик выстрелил в открытую пасть, однако морда продолжала двигаться в их направлении. Дракон собирался за один раз схватить обоих мужчин! Тут лапы чудовища подломились и поэтому задуманное получилось у него не полностью. Конец морды, покрытый роговыми пластинами кончик, задел окаменевшего Брегона и отшвырнул его аж к каменному ограждению, а сама голова все еще двигалась, пыталась перехватить кинувшегося наутек арбалетчика.