Вольтижеры - [9]

— С удовольствием! — протяжно проговорила Ленуся.

— Вы знаете, я потомственный оружейник, — продолжил Аркадий Михайлович. — И отец, и дед, все были при оружии. А один из предков чуть ли не у Ивана Грозного этим делом занимался. Да вроде бы был казнен за какой-то пустяк. Плохо заточил кинжал или алебарду. Бог его знает! Раньше такие вещи не прощали. Может, и все строгости оттуда? А? Как вы думаете? А то многие любят на революцию все сваливать! Вы как считаете?

— Думаю, граница запада с востоком тогда была значительно левее… Вы пятьдесят лет в партии? — поинтересовался Евгений Павлович.

— А, вы про значок? Эффектно смотрится на белом! Верно? Да, около того. Люблю этот значок. Подарок одного клиента. Вам тоже нравится?

— Да, неплохой, — согласился Евгений Павлович.

— Вы что предпочитаете? Коньяк, водку, виски?

— Немного коньяку, — замявшись, ответил Евгений Павлович.

Аркадий Михайлович достал темную пузатую бутылку. Разлил в рюмки коньяк. Пригубили.

— Прекрасный коньяк! — похвалил Евгений Павлович.

— Стараемся, — довольно улыбнулся Аркадий Михайлович.

— У меня к вам небольшой вопросик, — решил приступить к делу Евгений Павлович. — Недавно у одного налетчика был изъят револьвер системы «Бульдог».

— С характерной царапиной на рукоятке, — подхватил Аркадий Михайлович. — Всегда говорил, оружие не должно иметь никаких особых примет. Но жизнь есть жизнь. И вы, конечно, сразу же вспомнили про оголтелую собачонку, живущую этажом выше, ну, а потом и про меня грешного! Ну что ж, откровенность за откровенность. Для вас не секрет, что в некоторых странах торговля оружием разрешена. Ну, а у нас и речи об этом не может быть! И, тем не менее, оружие попадает в народ. Я не говорю о различного рода хищениях. Это и так ясно. Черный рынок и прочее. Сейчас циркулирует множество различного оружия, в том числе и трофейного из Афгана, А как вы думали! И ваш автомат оттуда!

— Но это же центральное распределение! Все зарегистрировано, ведется учет! — возразил Евгений Павлович.

— Учет! — усмехнулся Аркадий Михайлович и уже серьезней добавил: — Именно, дорогой Евгений Павлович, что учёт! Учет и контроль! Но вы не находите, что в обществе всегда есть силы, заинтересованные в циркуляции оружия?

— Прошу, господа! Кофе готов! — возвестила торжественно Ленуся.

— Перейдем в столовую! — предложил Аркадий Михайлович. — Мне Ленуся говорила, что вы к ней проявляете интерес. Я считаю, что центральная симметрия на порядок выше, чем осевая! И в данном случае это подтверждается. Женщина в центре симметрии, а мужчины уравновешивают композицию! Поэтому все связанное с оружием может иметь и корыстный интерес!

Столовая, как впрочем, и вся квартира, была выдержана в стиле «дом преуспевающего адвоката-врача-инженера начала века».

— Это, разумеется, шутка! А не попытка шантажа… Но в принципе, таким образом, может быть предотвращен стихийный захват оружия взбунтовавшимися массами! — продолжил Аркадий Михайлович, начатую мысль. — А когда концентрация оружия контролируется, тогда, естественно, ничего страшного произойти не может… И вообще мы с вами можем открутить ленту назад, ну, как в кино, и немного переиграть. С того момента, как вы входите ко мне за автоматом. Ну, как, идет? — он испытующе посмотрел на Евгения Павловича.

— Вы знаете, я придерживаюсь другого взгляда на время, историю и, конкретно, человеческую жизнь. Даже если я соглашусь на ваше, безусловно, заманчивое предложение, то к величайшему сожалению все снова будет так, как было. Нет, нет, я не фаталист, — предупредил Евгений Павлович возражения Аркадия Михайловича. — Тут дело в другом. И не потому, что это не может повториться. Совсем наоборот. Все происходящее именно повторяется. И каждый раз одинаково. Соответственно полностью стираясь из памяти. Но при стирании бывает брак. Вот нам и кажется, что все с нами происходящее уже когда-то было. Временами, конечно.

— Это любопытно… Но, увы, лишено правдоподобия, на мой непросвещенный, конечно, взгляд. Я — не интеллектуал, я — практик. Поэтому возможен, например, обмен на милицейский наган, со шнурком. Для удовлетворения какой-нибудь странной прихоти. А для чего, собственно, и жить, как, не удовлетворяя самые смешные, естественно на первый взгляд, причуды. По-моему, только так и можно сопротивляться, конечно, в какой-то очень незначительной мере собственной несвободе.

— Я должен откланяться, — произнес Евгений Павлович. — Служба-с!

— А может быть, останетесь? У нас сегодня, ну не то что бы прием, а так, соберутся знакомые, интересные люди, получите удовольствие. Будут и очень хорошие женщины.

— Женщины? — засомневался Евгений Павлович: «Может, действительно остаться?.. Пожалуй, все же не стоит…» и, приняв окончательное решение, добавил: — К сожалению! Увы!

— Ну, что ж! Тогда не смею задерживать! — любезно закончил разговор хозяин дома. — Рад был познакомиться!

— Взаимно, — не менее любезно откланялся Евгений Павлович.

5. Подпорченные всходы

«Запорожец» двигался между стандартными девятиэтажными блочными домами. Илья свернул на широкую пешеходную асфальтированную дорожку.

— Ты нарушаешь! — заметил, было, задремавший Евгений Павлович.